Третий глаз [Александр Владимирович Тюрин] (fb2) читать постранично, страница - 3

бесконечно далекого от мира духовного. Была, собственно, только ситуация. Вот остров. На острове оказываются люди — терпят, скажем, кораблекрушение — и находят там обезьян. Обезьяны ведут себя странно, люди умирают, происходят загадочные события. А потом выясняется, что встретились людям не обычные обезьяны, а некие псевдообезьяны, которые питаются человеческими мыслями. Символ, как вы понимаете, достаточно прозрачный: жирные, жаждущие только материального существа, живут за счет человеческого интеллекта.

Первый день ты занимались тем, что отрабатывали эту идею. Очень скоро мы отказались от обезьян. Какое нам дело — обезьяны, остров… Нас общество интересует! Лучше взять некое государство неопределенного типа. А вместо обезьян будет тип живых существ, не имеющих самостоятельной формы, продукт параллельной эволюции, тень белковой жизни на Земле. Это некая протоплазма-мимикроид. Она вселяется в живые существа и питается их соками. Протоплазма-мимикроид уже уничтожила в свое время трилобитов. Потом она уничтожила динозавров. Потом напала на неандертальцев. Это было трудней, неандертальцы имели зачатки разума, но и неандертальцы тоже, как известно, были уничтожены протоплазмой. Сейчас протоплазма вовсю размножается на людях. При этом человек, в общем-то, не меняется в своих проявлениях. Как был, так и есть, просто он перестает интересоваться духовными проблемами. Остаются только проблемы материальные — пожрать, попить, поспать, поглазеть… Что мешает протоплазме захватить весь мир? Только то, что У нее есть такое свойство: когда человек усиленно размышляет, протоплазма не выдерживает, начинает разваливаться, разливается, как кисель.

Как видите, здесь была и концепция, и ситуация, но ничего не вышло. Это был, кстати, не первый кризис. Мы уже один раз испытали мощный приступ импотентности, когда пытались написать “Попытку к бегству”, но тот приступ кончился благополучно. Вообще чувство, когда у автора не получается казалось бы хорошо задуманная вещь, — это похоже на то, что, наверное, должен был испытать Дон Жуан, которому врач сказал: “Знаете… Все”. Страшное и неприятное ощущение. Полные паники, мы принялись судорожно листать наши заметки, где у нас, как и у всякого порядочного молодого писателя, был громадный список всевозможных сюжетов, идей. И остановились на такой вот ситуации: на одной планете живет два вида разумных существ. Между ними идет борьба, война. Война не технологическая, а биологическая, которая для наблюдателя извне на войну вообще не похожа. Скорее воспринимается как сгущение атмосферы, либо, вообще, как созидательная деятельность некоего разума.

Мы начали внимательно, осторожно разрабатывать эту ситуацию. Конечно, это была Пандора. Странная планета, где обитают странные существа. Прекрасное место для нашей задумки. Планета, покрытая джунглями, сплошь заросшая лесом. Из леса кое-где торчат белые скалы. На вершинах этих скал земляне устраивают свои базы. Они ведут наблюдение за этой планетой, не вмешиваясь в ее жизнь, и, собственно, не пытаясь вмешаться. Земляне просто не понимают, что тут происходит. Джунгли живут какой-то своей жизнью. Иногда там исчезают люди, иногда их удается найти, иногда нет. Пандора превращается землянами во что-то вроде заповедника. Одной из распространенных профессий наших героев была охота. И вот охотники приезжают на Пандору для того, чтобы убивать тахоргов.

На этой планете сидит Горбовский. Горбовский наш старый герой, в какой-то степени олицетворяющий человека будущего, воплощение доброты и ума, воплощение интеллигентности в лучшем смысле этого слова. Он сидит на краю гигантского обрыва, свесив ноги, смотрит на странный лес, который расстилается под ним, чего-то ждет. В то время нас чрезвычайно интересует проблема, связанная с созданием все более и более развитого и разработанного облика Будущего: чем там люди занимаются. Нас никак не покидает этот вопрос. Почему вообще коммунистическое будущее развивается? Где там движущая сила? Все общества докоммунистические развивались, потому что там имело место противоречие между производительными силами и производственными отношениями. Наконец достигнут коммунизм, нет больше этого противоречия. Что же движет человечество дальше?! Мы представляли себе общество, где нет социальных проблем давным-давно, где решен целый ряд очень сложных научных проблем — проблема человекоподобного робота, проблема контакта с другими цивилизациями, проблема воспитания, разумеется. Человек становится беспечным. Тогда впервые возникает у нас образ: человек играющий. Все необходимое делается автоматически, и люди, миллиарды людей занимаются только тем, чем им нравится заниматься. Как мы сейчас играем, так они занимаются наукой, исследованиями, полетами в космос, погружениями в глубины. Так они изучают Пандору — небрежно, легко, веселясь.

Горбовскому страшно. Горбовский понимает, что добром такая ситуация не кончится, что рано или