Убийство по лицензии [Светлана Александровна Успенская] (fb2) читать постранично, страница - 3

статуи, глядевшие на него с нескрываемой любовью. Даже охранник, казалось, был в восторге от его посещения и даже не старался скрыть своей радости. Было от чего прийти в восторг!

Слава прислушался. Ровно гудел кондиционер, обдувая легким бризом раскрасневшееся лицо посетителя. Полуметровые стены не пропускали извне никаких звуков. Стояла мертвая тишина. Неужели он один во всем здании?

Стены приемной украшали старинные гравюры, изысканные акварели — расплывчатые розовые мазки на жемчужно-сером фоне. Мебель — явный антиквариат. Бюро с резными гнутыми ножками. Погасший камин с ажурными щипцами и тяжелым совком для золы. Плотные портьеры на окнах. Тишина и нега во всем!

Минутная стрелка на часах нехотя подтягивалась к одиннадцати. Время, казалось, застыло здесь еще в прошлом веке да от лени так и не нашло в себе силы двинуться вперед. Время в этом особняке вообще не имело никакого значения. Казалось, им здесь как будто никто не интересовался.

Неторопливо тикали старинные часы, в форточку изредка врывался птичий щебет.

Чтобы чем-то заняться, Воронцов подошел к книжному шкафу, украшенному черными с золотом корешками энциклопедии «Британика», наугад потянул на себя четырнадцатый том. Тонкие листы, испещренные мелкими буквами, распахнулись, и на пол упала старая черно-белая фотография смеющейся пары: парень и девушка убегали от морской волны. У девушки были длинные волосы, фигурка эквилибристки и огромные глаза, казавшиеся черными впадинами на лице, а парень…

Обычный парень! Воронцову были как-то безразличны все парни в мире, даже если бы их и считали эталонами красоты. Но этот парень был явный бабник. Мерзкое выражение лица, смазливая рожа, мокрые кудри, впалая грудь неженки, незнакомого со спортзалом. Слава напряг бицепс под пиджаком, удовлетворенно хмыкнул, оценив собственное превосходство, и перевел взгляд на девушку. А девчонка-то была ничего, симпатичная. Жаль, фотография старая — ей, наверное, лет двадцать. Этой юной красотке сейчас соответственно за сорок, не меньше. Интересно, что это за особа и что она делает на пару с этим слащавым типом в энциклопедии «Британика»? Неужели это она?

С трудом засыпая в своей трехкомнатной квартире в самом центре города, с видом на Москву-реку, Игорь Стеценко знал — пройдет немного времени, и он вскочит на постели с еле сдерживаемым криком, весь в холодном поту. А потом до самого рассвета не сомкнет глаз, будет корчиться на скомканных простынях. И не имеет значения, один он или кто-то дышит рядом. Не важно, что было в предыдущий вечер, сколько он выпил перед тем, как отправиться на боковую, — его ночи протекали однообразно. Он знал, что после первого глубокого и спокойного сна настанет время метаний, скрежета зубов — и наконец момент, когда он проснется от собственного крика.

Дамам, которые изредка коротали ночку-другую в холостяцкой берлоге Игоря, не нравились его столь бурные эмоции во время сладкого предутреннего сна. Если какая-нибудь и задерживалась в его доме, то она, конечно, старалась привыкнуть к особенностям своего партнера, но долго с ними мириться не могла. Поэтому дамы Игоря традиционно исчезали в голубой дали, едва успев войти в его жизнь.

А может быть, вовсе не беспокойный сон Игоря был тому причиной, просто их извечная дамская любознательность и жалостливая слезливость? Не одна из них пыталась приголубить на своей груди коротко стриженную голову своего возлюбленного, где под колючим ежиком волос угадывались шершавые шрамы — память о недавней войне. Не одна из них пыталась изощренными ласками заставить его забыть о страшных снах, хотела принять на свои хрупкие женские плечи груз его воспоминаний — и ни одна из них не выдерживала, когда в ответ на ее нежные слова сквозь стиснутые зубы доносилось едва различимое, ненавидящее: «Отвали, сука…» — а то слова и похлеще. Некоторые из них уходили из жизни Игоря прямо посреди ночи, оскорбленные в лучших своих чувствах. Да он их и не удерживал. Ненависть и страх были его вернейшими ночными подругами.

Были, конечно, и особы, которые задерживались в его доме подольше. Они пытались прижиться, приспособиться к Игорю. Была даже одна энтузиастка, которая так долго водила его по невропатологам, психотерапевтам и психиатрам в надежде излечить своего жениха от ночных кошмаров, что однажды Игорь наконец не выдержал и рявкнул на нее: «Психа из меня пытаешься сделать!..» После чего самоотверженная девушка, естественно, молча собрала вещи и ушла, не оглядываясь.

«Хорошая была девушка, — думал Игорь, изредка вспоминая о ней. — И готовила вкусно. Какие украинские борщи варила! М-м-м… Это не то что полевая кухня, где в мутно-желтой воде тухлая свекла болтается рядом с куском бледно-зеленого сала!»

Почему-то все нынешние события Игорь измерял своими давними военными впечатлениями. Просто не мог от них отделаться. Днем воспоминания отступали, тащась по пятам за безмолвными призраками. Днем можно было заговориться,