Лабиринты души [Андрей Владимирович Гнездилов] (fb2) читать постранично, страница - 2

ему надлежало носить алый жилет, расшитый золотыми парчовыми нотами, и такой же шелковый бант на шее. Вероятно, этот наряд, вместе со светлосерым сюртуком, сыграл свою роль в том, что музыканту дали прозвище Снегирь; другой причиной было то, что его любили птицы. Нимало не боясь, они садились ему на плечи и ели из его рук. Иные могли распевать свои серенады прямо на голове Нориса или аккомпанировали своим пением его игре на скрипке. Весь двор умилялся этим концертам. Дамы мечтали получить певчих птичек из рук маэстро в золоченые клетки при своих спальнях, кавалеры рассуждали, как было бы легко подманивать пернатых с помощью музыки и стрелять их с близкого расстояния, не задев капельмейстера. Нужно ли говорить, что сам Норис не одобрял подобного. И хотя он плохо сходился с придворными, у него была масса друзей и поклонников среди детей, которые шумной стайкой бегали за ним. Он учил их музыке, рассказывал сказки и дарил им волшебный мир красоты и гармонии.

Среди других детей он отличал одну девочку. Звали ее Ирэль. Однажды она пришла к нему со странной просьбой — научить ее летать.

— Я знаю, — сказала она, — вы волшебник и все можете.

Напрасно Норис разубеждал ее, она верила только тому, чего хотела. Как часто во время импровизаций капельмейстера у моря Ирэль, размахивая руками и подпрыгивая, бежала с горы, пытаясь взлететь. Иногда, по ее словам, ей это удавалось. Так или иначе, эти упражнения открыли в ней талант к танцам. Прошло несколько лет— и вот, чтобы посмотреть танцы Ирэль, приезжали гости из самых дальних стран. В самом деле, в минуты вдохновенья она буквально парила над сценой. Так она получила прозвище Чайки, и конечно же, непременным участником ее выступлений был Норис. Только под его музыку она могла создавать свои чарующие танцы, где крылатый мир воплощался в человеке и открывал свои тайны.

Красоту танца оттеняла прелесть самой Ирэль. То капризное море отражалось в ее облике, готовое сменить ласку лазурных волн на мятежную бурю; то таинственный свет луны вдруг изливался из ее опаловых глаз; то порывистость ветра, остужающего воду, в которой только что утонуло солнце, волновала ее гибкую фигуру.

И когда наконец во дворце стало тесно от поклонников танцовщицы, сам король Кудр предложил ей свою руку и сердце. Одно условие он поставил своей избраннице: отныне она должна была танцевать для него одного.

И вот — в бурные ночи, осенние или зимние, когда тяжелые водяные валы ударяли в стены королевского замка, в тронном зале зажигали факелы. Музыканты, скрытые на хорах, исполняли музыку Нориса, а юная королева, в развевающихся газовых покрывалах, с дымящимися факелами в руках, неслась по залу. Ткань и дым чертили узоры в воздухе, и словно оживал в стенах замка невиданный сад в тонком мареве восточных ароматов. Король, сидя на троне, пил густое рубиновое вино и наслаждался волшебными грезами, которые навевали музыка и танцы.

Но недолго царило счастье во дворце. Что-то особенное творилось в душе музыканта и танцовщицы. Их духовная близость росла так же, как увеличивалось расстояние, их разделявшее. Страсть короля Кудра окрасилась ревностью. Ни власть, ни нрава супруга, ни богатства и слава не могли ни на шаг приблизить к нему королеву, и он мстил ей и музыканту, заставляя из ночи в ночь исполнять его волю до изнеможения. О, если б он мог разделить их, — но тогда бы он потерял источник наслаждения, что насыщал и мучил его одновременно.

И вот однажды он отправился вместе с королевой в дальнее путешествие. Норис остался дома и тяжело переживал разлуку. Однажды он поднялся на самую высокую башню замка, чтобы взглянуть, не мелькнут ли на горизонте паруса королевской флотилии. Пусто и сурово было море, и лишь череда волн спешила к берегу, чтобы обрушиться на подножие острых скал.

Внезапный стук и звон стекла заставил музыканта вздрогнуть; на окне стояла белоснежная Чайка. Озаренная пробившимся сквозь тучи лучом солнца, она казалась каким-то неземным существом. Разбитое окно поранило птицу, Норис едва успел подхватить ее, чтобы она не упала на камни. Он отнес ее домой и принялся ухаживать за ней.

Ничто не помогало птице. Только когда он брал скрипку и играл для нее, она, казалось, чувствовала облегчение. Странные мысли одолевали музыканта. Он слышал уже давно, что птицы, влетающие в окно, являются неслучайно и часто служат вестниками несчастья. А что, если душа погибшей королевы вселилась в чайку, чтобы проститься с ним и передать ему последний привет, прежде чем покинуть земные пределы?.. Но может быть, он сумеет удержать ее своей любовью?

Прошло два томительных дня, и на третий королевский флот вернулся в родную гавань. Траурные флаги трепетали на мачтах. Во время бури пьяный король устроил бал, заставив свою супругу танцевать, и волна смыла ее за борт. Ее сумели вытащить из пучины, но жизнь уже покинула ее.

Пышные угрюмые похороны проводили Ирэль в королевский склеп. Музыкант сочинил короткий реквием, которым двор