Бесконечность [Джакомо Леопарди] (fb2)

Не потому ль, что солнце Потери неба возместить стремится И влагу пьет и облачные тени Подвижные ложатся на долину – Не потому ли птицы Вверяются ветрам, и свет полудня Желанием любви, надеждой новой – В пронизанных лесах и средь текущих Снегов – зверей проснувшихся волнует? В сердцах усталых, безнадежность пьющих, Быть может, воскресит он Весну надежд, которую бесстрастно До срока поглотили Несветлый пламень яви и пучина Страданья? Может, не навек погасла Для нас корона Феба? Вновь, вновь огнем тебя пытают, льдина Задавленного сердца, что в расцвете Лет к хладной старости попало в сети? Живешь еще, святая Природа? И не твой ли слухом мрачным Давно забытый различаем голос? Ведь были берега невинным нимфам Приютом и прозрачным Спокойным зеркалом – ручьи; и поступь Божественная оживляла горы И лес высокий, ныне ставший голым Гнездом ветров. Пастух, что к зыбким теням Полуденным и берегам веселым Вел жаждущее стадо, Внимая по дороге прихотливым Напевам диких фавнов, Вдруг видел: вздрагивала как живая, Вблизи вода: то скрытая от взгляда С луком тугим богиня Входила в теплую волну, смывая С плеч девственных и бедер белоснежных Кровавый прах своих забав мятежных. Жили цветы и травы, Жили леса однажды, благосклонны К роду людскому были тучи, ветры, Титаново светило: и ночами, Минуя дол и склоны Холмов и не сводя очей пытливых С тебя, Киприды свет, звезда нагая, Задумчивая, ангела дороги В тебе, подругу смертных видел странник. И если, бросив город, и тревоги, Гнев и обиды злые, К морщинистым стволам в лесах глубоких Он прижимался грудью, То ощущал: в безжизненные вены Живое пламя входит, дышат листья: Дрожит в объятьях Дафна, Филида стонет, дочери Климены Злосчастного оплакивают брата, Что солнце ввергнул в Эридан когда-то. Лишь вас, глухие скалы, Людского горя не смутили звуки, Когда в пещерах, переходах гулких Не ветры затевали перекличку, Но, не стерпев разлуки, Эхо скиталась призраком унылым. Любовь и рок несчастную из тела Изгнали хрупкого, и та по гротам, Среди камней холодных, молчаливых, Печалям нашим древним и заботам Мучительным предавшись, Вверяла небу их, и твой прискорбный Не утаила жребий, Певец пернатый, что в лесу кудрявом Год возрождающийся воспеваешь И, обращаясь к небесам высоким, И темным, и молчащим, о кровавом Деянии скорбишь, о мести дикой, О дне, померкшем в ярости великой. И всё же с нашим родом Твой род не схож. Изысканные трели Творит не скорбь. И твой безвинный голос Долине уж не так, как прежде дорог. С тех пор, как опустели Дворцы Олимпа; и грома слепые, В горах и хмурых облаках блуждая, Порок и добродетель без разбора В холодный трепет вводят; и чужою Земля нам стала, к нам остывши скоро И бросив нас во мраке, – Ты гибельным страстям, ты бедам буйным Людским внемли, Природа Рассеянная; древней искрой снова Мой дух зажги, если еще живешь ты И если где-то – в небесах, на светлой Земле, среди пространства ли морского – Есть та, что с нами в наших бедах рядом Не помыслами, но хотя бы взглядом.