Россия и Европа в эпоху 1812 года. Стратегия или геополитика [Виктор Михайлович Безотосный] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

склонилась в пользу России и русское оружие торжествовало. Поэтому понятие «эпоха 1812 года» было выбрано и названо по этой знаменитой для России исторической дате. Но невозможно хронологически сужать обозначенную эпоху даже рамками 1810—1815 гг., «эпоха 1812 года», вне всякого сомнения, охватывает более значительный исторический период. Необходимо понимать под этим термином время участия России в наполеоновских войнах. Начинать следует, по крайней мере, с событий 1805 г., а во многих случаях трактовать расширительно, как весь период царствования Александра I[2], включая выступление декабристов на Сенатской площади, историю военных поселений, внешнеполитические сюжеты, напрямую вытекавшие из результатов наполеоновских войн и многие другие вопросы. В целом это была цепь важнейших событий русской истории, непосредственно и тесно связанных между собой.

Как пример, можно привести историю написания романа «Война и мир». У Льва Николаевича Толстого 1812 год не случайно оказался в эпицентре описываемых сюжетов. Предварительный замысел произведения был посвящен декабристам, но вскоре автор вынужден был погрузиться в события «грозы двенадцатого года», а затем обратился к еще более раннему времени. Начало романа, как известно, разворачивается, условно говоря, с кампании 1805 г. и поражения при Аустерлице. К этому великий писатель пришел в процессе работы над романом, осмысливая пройденный Россией путь в этот период. Победа в Отечественной войне была связана и вытекала из наших неудач 1805 и 1807 годов так же, как выступление декабристов стало отзвуком 1812 года.

Все специалисты, занимающиеся этой темой, не могут ограничивать себя только узкими рамками этой даты и поневоле вынуждены обращаться к фактам и событиям первой четверти XIX столетия. Например, известный историк А.Н. Пыпин в своей работе, посвященной общественному движению в царствование Александра I, особенно выделял значение 1812 года («Двенадцатый год был эпохой в истории нашего внутреннего развития») и сделал оговорку, что «оживление русского общества произведено было не одним взрывом народного восстания против нашествия, но целым периодом войн против Наполеона»{6}. По значимости выделим и семитомное издание 1911—1912 гг. «Отечественная война и русское общество». В этом коллективном труде, считающемся вершиной дореволюционной историографии рассмотрены самые различные проблемы, хронологически выходящие за рамки царствования императора Александра I, но наиболее подробно освещающие аспекты событий 1805—1825 гг.

Нужно также отдавать себе отчет, что понятие «эпоха 1812 года» применимо только к российской национальной истории и в рамках отечественной историографии. За пределами России этот термин вряд ли будет употребим иностранными учеными, поскольку он не несет для них эмоциональной нагрузки в исторической памяти европейских народов. Зарубежные историки военные события 1812 года традиционно называют Русским походом Наполеона или кампанией 1812 года в России, а отнюдь не Отечественной войной 1812 года, так же они будут и впредь использовать привычный и устоявшийся на Западе термин «наполеоновская эпоха», «эпоха наполеоновских войн».

Отечественную историографию эпохи 1812 года никто не назовет скучной. Периодически возникали спорные и проблемные вопросы, вокруг которых ломались копья. Во все ее периоды имелись и свои возмутители спокойствия. Гладкость и изящность первых описаний военных действий встретила, например, яростных критиков из среды участников боевых действий, опровергавших по памяти фактологический материал. Особенно досталось от ветеранов 1812 г. грандам отечественной историографии А.И. Михайловскому-Данилевскому, М.И. Богдановичу, а напоследок, и классику мировой литературы Л.Н. Толстому, упреки которому затем высказывались и профессиональными историками. На рубеже XIX и XX столетий возникли новые концептуальные подходы в освещении эпохальных событий, а старые оказались отверженными. После 1917 г. в стране наблюдался более чем десятилетний период регресса и утраты историографического интереса к военно-исторической проблематике царской России. Все же, на основе марксистских идей (смена общественно-экономических формаций, классовый подход и др.) в боях с разного рода ревизионистами и западными историками, хоть и с трудом, была выработана под оком партийного руководства и приспособлена под идеологические нужды пролетарского государства советская концепция истории 1812 г. Она, можно сказать, постоянно «колебалась вместе с генеральной линией партии», страдала явными натяжками и профессиональными огрехами, многие из которых, правда, со временем корректировались и выправлялись. После краха советской системы и освобождения от идеологического диктата, даже несмотря на кризисный период в стране и науке в 1990-е годы, а также многие негативные моменты, историографический процесс не остановился и продолжал активно