Зимний рынок [Уильям Форд Гибсон] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

бороться, или новых, у которых и названий то ещё нет. Она не может двигаться без этого дополнительного скелета, подключённого к миоэлектрическому интерфейсу непосредственно в мозгу. Ломкие на вид полиуглеродные крепежи двигают её руками и ногами, а пальцами управляет более тонкая система из гальванических накладок, напоминающих мозаику. Мне почему-то вспомнилась дёргающая лапами лягушка в университетской лаборатории, но я тут же устыдился такого сравнения.


«Это фаствайп», сказала она совершенно новым и каким-то далёким голосом. Я подумал, что действие магика, видимо, постепенно сходит на нет. «Что он здесь делает?»


— Редактирую, — ответил я, закрывая входную дверь.

— Да неужели! — рассмеялась она, — Редактируешь… Ну и где же?

— На Острове. В местечке, прозванном Автопилот.


Обернулась, затем, уперев руку в бедро, приблизилась, её перенесло ко мне: смесью магика, ненависти и какой-то жуткой пародии на желание кольнули её блёкло-серые глаза. «Хочешь этого, редактор?».


Я снова почувствовал удар хлыста, но меня уже так просто не возьмёшь. Я бросил холодный взгляд, словно бы из какого-то впавшего в пивное оцепенение центра моего ходячего, говорящего, подвижного и совершенно обычного тела, слова вышли плевком: «А ты почувствуешь что-нибудь?»


Бац. Может, она моргнула, но на лице не отразилось ничего.


— Нет, — сказала она, — Но иногда люблю смотреть.


***

Два дня спустя после её смерти в Лос-Анджелесе Рубин стоит у окна, наблюдая, как снег опускается в воду Фол Крик. «Так ты с ней ни разу не спал?»


Одно из его созданий, маленькая, словно сошедшая с полотна Эшера ящерица-тянитолкай на роликах, носилось по столу передо мной туда-сюда, подняв обе, уставившиеся в разные стороны головы.


— Нет, — сказал я, и это была правда. Затем рассмеялся. — Но мы подключились напрямую той первой ночью.


— Да ты сбрендил, — сказал Рубин, хотя в голосе слышно некое одобрение. — Тебя могло убить. Сердце могло остановиться, или дыхание…


Он отвернулся к окну вновь:


— Она тебе ещё не звонила?


***

Мы подключились напрямую.

Ни разу этого не делал. Если бы вы спросили — почему, я бы ответил — «я редактор, а такое соединение непрофессионально».


Однако, всё не совсем так.


Как профессионал, имею в виду — легальный профессионал, я никогда не занимался той порнотой, сырым материалом, что ещё зовут сухими снами. Сухие сны — это нейро-продукт, запись с уровней сознания, доступная большинству людей лишь во сне. Но художники, такие, как те, с кем я работаю в «Автопилоте», способны преодолеть поверхностное натяжение, нырнуть гораздо глубже, добраться к морю Юнга, и добыть оттуда ну, скажем, настоящие сновидения. Не будем усложнять. Думаю, и раньше некоторые художники могли добиться такого, должно быть, в некоем помутнении, но нейроэлектроника открыла доступ к их впечатлениям, а сеть позволила распространять это по всем мировым закоулкам. Так что, теперь мы можем записывать сны, продавать их, наблюдать за колебаниями рынка. Всё меняется — эту фразу любил повторять мой отец.


Обычно, работая в студии, я получаю сырой материал, пропущенный через семимиллионные фильтры, и мне даже не нужно видеть автора. Сами понимаете, то, что получает потребитель, уже структурировано, сбалансировано, обращено в искусство. Но до сих пор ещё встречаются люди, достаточно навивные для того, чтобы полагать — будет здорово, если подключиться к кому-то, кого они, к примеру, любят, напрямую. Думаю, большинство подростков пробовали это хоть единожды. Это, конечно же, не сложно. В «Рэдио Шек»[4] найдутся корпус, разъёмы и провода. Но я…. я никогда этого не делал. Теперь же, думая об этом, вряд ли смогу объяснить — почему. Даже если захочу объяснять.


Я не знаю, почему всё-таки сделал это с Лизой — уселся рядом с ней на мексиканском хлопковом матрасе и тукнул опто-проводник в гнездо на её позвоночнике — гладком выступе экзоскелета. Он находился довольно высоко — у основания шеи, скрытый её тёмными волосами.


Сделал это, потому что она назвала себя художником, и потому что мы каким-то образом оказались по разные стороны баррикад, а мне не хотелось проигрывать. Это может для вас ничего не значить, но ведь вы и не знали её, разве что по «Королям сна». Но это не одно и то же. Не чувствовали её голода, сократившегося потом до иссушающего желания, отвратительного в своей целеустремлённости. Люди, точно знающие, чего хотят, всегда меня пугали, а Лиза давным-давно знала — чего хочет, и ничего другого ей нужно не было. Я был напуган тогда, хотя и не хотел себе в этом признаться. К тому же, в микшерной Автопилота я повидал достаточно чужих снов, чтобы понять —