Изобретение инженера Комова [Валентина Николаевна Журавлева] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

весело:

— К чему? Я же говорил — детонаторы там. Сегодня привезу еще два ящика.

Есаул нажал на дверь, она заскрипела.

— Одну минуту! — Комов порылся в карманах, протянул есаулу плотный, вчетверо сложенный лист бумаги. — Взгляните.

На гладком, с гербовой печатью листе значилось: «Коменданту порохового склада полковнику Бурсаковскому. Выдать подателю сего господину Комову требуемое количество детонаторов и динамита. Начальник штаба верховного правителя генерал Лебедев».

Рябоватое лицо есаула покрылось бурыми пятнами.

— Какого же черта вы молчали? — грубо сказал он. — Если есть разрешение генерала Лебедева…

Комов громко рассмеялся. Придвинул есаулу рюмку.

— Реванш, господин Кульнев. В отместку за шахматы. Пейте, коньяк отличный…


* * *

Мостков и Воротынцев отошли от стены. Сели к столу. С улицы донесся стук копыт.

— Плохо, — сказал Мостков. — Отсюда нужно уходить.

— Комова я знаю, — задумчиво проговорил Воротынцев. — Вместе учились. Странный человек. Но доносить не будет. Я другое думаю — можно было бы воспользоваться разрешением Лебедева. Довести динамит до Куломзино не так-то просто.

Мостков с сомнением покачал головой.

— Если Комов узнает…

— Не узнает, — перебил Воротынцев. — Сделаю так, что не узнает… Ну, соглашайся!

Мостков помолчал Достал кисет с махоркой, свернул цигарку.

— Ладно. Попробуй. Но помни — о восстании ни полслова. Прежде всего выясни, как к нему попало это разрешение. И для чего ему понадобился динамит.

Мостков взглянул в окно, нахлобучил меховой треух, скользнул в дверь. Сергей Николаевич смотрел на потухшую печь, ждал. Потом вышел в коридор, постучал к Комову.

Дверь открылась рывком.

— Ну? Кто?.. Воротынцев? Вот встреча! — Комов обрадованно засмеялся — Заходи, Сергей Николаевич, раздевайся, у меня тепло. Черт, вот встреча! Ты же мне нужен, сегодня только думал — как тебя разыскать…

Он придвинул кресло к высокой, в изразцах печи.

— Садись, садись… Как ты нашел меня? Случайно? Ха… Сегодня у меня день случайных встреч. Только что был есаул из контрразведки. Подлец, даже родословную знает. И родителя вспомнил, и университет… Эх, было золотое время! — Комов быстро шагал, почти бегал по комнате. Говорил громко, оживленно. В больших, с темным ободком глазах лихорадочно отсвечивали огоньки. Худощавое, бледное лицо порозовело. — Сколько воды утекло. Но ничего! Все впереди… Все возьму, за все годы… Ты что сейчас делаешь?

— Работаю на чугунолитейном.

— А с большевиками как? — и не дожидаясь ответа: — Ладно, твое дело. Молчи. Я другое хочу знать — что думаешь дальше?

Воротынцев пожал плечами, промолчал. Комов подтолкнул кресло, сел рядом, совсем близко.

— Глупый вопрос — сам знаю. Такое время, живем на вулкане… Ну, да я не об этом. Хочешь со мной работать? Дело огромное, миллиардное…

Комов принес коньяк, нарезал бисквит.

— Выпьем, Сергей Николаевич. Выпьем за ум, за дерзость…

Воротынцев удобнее устроился в кресле, потянулся к папиросам — на столике лежала начатая пачка. Комов вновь наполнил рюмки.

— Помнишь, в гимназии учили легенду об Архимеде? При осаде Сиракуз Архимед зеркалами сжег римский флот… Выпьем за старика Архимеда — он навел меня на великую мысль.

Комов поставил рюмку, надломил бисквит. Говорил тихо, серьезно:

— Тепловые лучи. Оружие, которого не знал мир. Сомневаешься? Вижу, по глазам вижу… Зря. Сто семьдесят лет назад Бюффон построил зажигательный прибор из нескольких десятков зеркал. Этой штукой удавалось зажечь лежавшую в ста шагах смолистую сосновую доску. Но это ерунда, детские игрушки! Чтобы сжигать на расстоянии в одну версту, потребовались бы зеркало высотой с Эйфелеву башню… Формулу Манжена помнишь? Освещенность прямо пропорциональна яркости источника света и его площади. Площадь зеркал увеличивать нельзя, прибор должен быть небольшим. Но яркость… За счет концентрации теплового пучка ее можно сделать огромной. Он налил коньяку, быстро выпил.

— Хочешь посмотреть?

Не ожидая ответа, открыл дверь за бархатной портьерой.

— Идем!


* * *

В просторной комнате неярко горела электрическая лампочка. У завешенного окна лежал странной формы прибор — нечто вроде опрокинутого набок самовара. Короткая, сужающаяся труба была направлена на дверь. На полу валялись куски жести, окурки, обугленные доски.

Комов возился с прибором. Подсоединил провода, обернулся к Воротынцеву: «Смотри!» — и рванул рычажок.

В «самоваре» что-то ахнуло, загудело, забилось, и узкий — с вязальную спицу — световой луч прорезал комнату. В нем