Господствующая высота [Юрий Маркович Нагибин] (fb2) читать постранично, страница - 54

Молдавские крестьяне уже с полмесяца ездили по району, приглядываясь к жизни и труду здешних колхозников. Они несколько дней уже гостили в Сухой, и то, что они вновь решили заехать, понравилось Авдотье: значит, всерьез хотят перенять все новое и передовое.

— Можно, — коротко сказала Авдотья.

— Еще Тихон Савельевич велел сказать: коли вам трудно… по возрасту, значит, — добавила Галя смущенно, — то чтобы не беспокоились, Бутонина Ольга Саввишна может сообщение сделать.

— Как это понимать — мо-жет? У Ольги руки умные, да вот тут, — Авдотья постучала себя костяшками пальцев по лбу, — нехваток. Отчего у нее Ветка летошний год молоко теряла? От неверного ухода. Ольга нрава животного не чувствует. Как можно ей лекции читать?

— Так ведь она же Герой, — возразила Галя.

— Так что ж! Герой Герою рознь. И я Герой, и Нартова — слышала, может, про такую доярку? — тоже Герой. Так вот Нартова передо мной профессор, она не только опытом — образованием взяла. А ежели ты, Галечка, с пути своего не схилишься, то будешь дояркой почище самой Нартовой. Я тебе говорю, уж поверь. Нет, молода еще Ольга людей учить…

Молодухе шел пятый десяток, но Галя не стала спорить. Ведь и зоотехнику хотелось, чтобы сообщение сделала Авдотья Марковна.

— Ну, так я побегу сказать, что вы будете.

— Ступай. Я следом…

— Да они раньше восьми не приедут…

Но Авдотья не стала дожидаться восьми часов. Наскоро поужинав, она направилась на ферму.

Июньский день горел так, словно намеревался никогда не погаснуть. По чистому небу скользили легкие подрумяненные облака. Но длинные и густые тени уже легли на улицу.

Авдотье открыла сторожиха Марфа Игнатьевна.

— Здравствуй, Игнатьевна! Как вы тут поживаете?

— Твоими молитвами, Марковна. Нынче дезинфекцию делали.

— Савельич на ферме?

— Первотелкам кровяное давление мерит. Чтой-то Одинцов-механик к нам ходить повадился, вроде подвесную менять собираются…

— В час добрый! Это я Савельича надоумила. Наша-то гремуха покоя коровам не дает…

Марфа Игнатьевна подала Авдотье белый халат, помогла ей застегнуть его на спине. Затем Авдотья повязала белую косынку, вымыла руки, сменила сапоги на легкие резиновые туфли.

Миновав кормозапарник, она направилась в дальний конец здания, к медицинскому пункту, чтоб посоветоваться с зоотехником насчет лекции. Проходя мимо отделения для первотелок, она, не удержавшись, толкнула дверь и вошла туда. Граня Барышкова, доярка-заменщица, доила Василису. Авдотья сразу увидела, что дело у Грани не спорится. Василиса, небольшая, крутобокая коровка, стояла вполоборота к кормушке, скосив на доярку продолговатый темный глазок с выражением кроткой обиды. Из-под ее ног к сточному желобу бежал молочный ручеек. На переставая доить, Граня повернула к Авдотье пестрое, веснушчатое лицо в мелких бисеринках пота.

— А ты не дергай так, — сказала Авдотья, — того гляди, дойки напрочь оторвешь. Разожми кулак-то, непутевая! Доечки маленькие, их тремя пальцами надо брать.

Авдотья говорила в обычном бранчливом тоне, но беззлобно. Раздаивать первотелок — сложная наука, и Авдотья давно уж боролась против того, чтобы доверять это дело малоопытным дояркам.

— Не дается!.. — проговорила Граня трудным от подступивших слез голосом и тылом ладони утерла рот.

И вдруг Авдотья приметила, что кончики пальцев у Грани яркокрасные. Авдотья побледнела.

— Вертихвостка, маникюрщица!.. Подь отсюда, чтоб духу твоего не было! Ишь, когти отрастила…

Не пытаясь слова молвить в свою защиту, Граня встала со скамейки и, пряча за спиной руки, попятилась к двери.

— Ужо я скажу комсомольской организации! — пообещала Авдотья, занимая ее место.

— Я еще не в комсомоле, — прерывистым шепотом проговорила девушка.

— Ясно, куда тебе!.. Стой тут, учись, как с первотелками работают!..

Каменно-тугое, но с поверхности нежное, не покрытое еще защитной огрубелостью, вымя Василисы было чистым и розовым, но зоркие глаза Авдотьи обнаружили припухлости на кончиках сосков, голубоватые ободки растертостей.

— Нет, — сказала Авдотья, — не могу я, чтоб ты рядом дышала. Поди остриги ногти, после вертайся.

Летучими и вместе с тем сильными, жимистыми движениями Авдотья массировала маленькое вымя коровы, чувствуя, как трепещет под ладонями плоть напуганного дурным обращением животного.

— Ох, уходи, Гранечка, добрым словом говорю тебе, — с просительной нежностью сказала Авдотья, а то я за себя не ручаюсь…

Залившись слезами, Граня выбежала из коровники.

Авдотья осторожно и прочно взяла дойку тремя пальцами, большим нажала у основания, потянула книзу, — тугая тонкая струя рванулась из сосца, ударилась о дно подойника и разлетелась брызгами. За ней вторая, третья. Корова шумно вздохнула и потянулась к кормушке.

Жилистые, темные руки Авдотьи ритмично двигались вверх и вниз; жестяной звук, сопровождавший дойку, вскоре сменился тихим, мелодичным бульканьем молока…