Уйти красиво [Елена Викторовна Яковлева] (fb2) читать постранично, страница - 2

а родственников любят, несмотря ни на что — склочный характер и бородавка на носу не в счет.

— У тебя же нет никакой бородавки, — недоуменно произнес Поздняков.

— Да я так, к примеру. — Лариса протянула руку к бутылке.

Поздняков опередил ее и снова наполнил шампанским ее бокал. Убеждать ее больше не пить он был не в силах.

— Хочешь узнать, с какой радости я пью? — Она зашуршала своим шелковым одеянием, поудобнее устраиваясь на диване. — Спешу сообщить: у меня все з-замечательно. Шлепаю по десять листов в месяц, хотя — здесь есть чем гордиться — в килобайтники я по-прежнему не тороплюсь записываться, пишу на клочках, можно сказать, на манжетах, а эту ужасную штуковину, в которой буквы прыгают, как чертики… ну, компьютер… покупать не собираюсь. Из-под этих дурацких кнопок ничего путного не выйдет. Во всяком случае, у меня… А может, это просто суеверие, боюсь исписаться. Мне почему-то кажется, пока я с грехом пополам выстукиваю на своей старенькой машинке единственный экземпляр с опечатками и исправлениями, удача меня не покинет. В общем, в любой работе должен оставаться момент романтики, иначе дело швах. Ужасно боюсь, что однажды начну сама себя цитировать… А вдруг я и вправду уже исписалась, как ты думаешь?

Ах, вот в чем дело, кажется, у нее творческий кризис. Поздняков слышал, что у писателей нечто подобное случается довольно часто.

— Ты же знаешь, что я всегда был без ума от твоих романов.

— Вот именно, — вздохнула она. — Ты всегда и во всем был ко мне не объективен.

Поздняков решил, что с ней что-то произошло, это однозначно, если использовать модное слово. Но выпытывать бесполезно. Захочет — сама скажет, не захочет — хоть иголки под ногти загоняй, — будет отделываться черным юмором. Уж кого-кого, а Ларису Кривцову он как-нибудь изучил.

— Скажи, Поздняков, ты тоже считаешь меня стервой?

А вот это уже нечто новенькое. Прежде, сколько он помнил, комплексом вины она не страдала!

— Почему это я должен считать тебя стервой? — осторожно поинтересовался Николай Степанович.

— Ну… тебе я тоже подлянок наделала достаточно. Ты что, забыл, что я тебя бросила?

— Ах, вот ты о чем! Все уже давно быльем поросло.

Она посмотрела на него с интересом:

— Ну ты святой или… или ты никогда меня не любил!

Поздняков рассмеялся.

— Вот уж женская логика, ничего не скажешь. Так кто же, в конце концов, кого бросил: ты меня или я тебя?

Рука, в которой она держала бокал, дрогнула, и шампанское пролилось на платье, но Лариса этого даже не заметила. Она и пришла к нему здорово навеселе, а теперь, когда она добавила шампанского на старые дрожжи, ее совсем развезло. Маленькая птичка под названием «нежность» села Позднякову на плечо и выпустила свои крохотные остренькие коготочки.

— Скажи мне все-таки, что с тобой происходит? — спросил он внезапно охрипшим голосом.

— Со мной происходит, со мною происходит… — пробормотала она, роняя голову на грудь. — Наверное, я просто… Ты веришь, что каждому воздастся? — Лариса вскинула голову и посмотрела ему в глаза. — У меня такое чувство, что именно это со мной и происходит — мне воздается по заслугам. Я много грешила, много интриговала, воспринимала жизнь как игру. Стоит ли удивляться, что я в этой игре проиграла? Главное, главное… я и сама знала, что далеко не ангел. Конечно, я взбалмошная, резкая, но никогда не думала, что меня будут так ненавидеть…

— Кто тебя ненавидит? — воскликнул Поздняков.

— Все, все, кроме тебя. А я-то возомнила себя священной коровой, надо же! Прочитала пару хвалебных отзывов о себе, добилась высоких гонораров и решила, что перешла рубикон, за которым остались печали и неудачи, а впереди — только манна небесная. А она, между прочим, не бесплатная… Почем манна небесная для модной писательницы Ларисы Кривцовой? Ох, дорого!

Она говорила пылко и малопонятно, отчаянно жестикулируя и щедро расплескивая шампанское.

— А знаешь, какая самая главная моя глупость? Хочешь, скажу? Теперь уже можно.

Поздняков кивнул, осторожно придерживая ее руку с бокалом.

— Главная моя глупость… нет, ошибка в том, что я не осталась с тобой! — торжественно провозгласила она.

— Так в чем же дело, оставайся теперь, — предложил он скорее в шутку, понимая, что в ней скорее всего говорило выпитое вино, а не чувство. — Куда ты пойдешь, уже второй час ночи, — он мог бы добавить: и в таком состоянии — но пощадил ее самолюбие.

— Соблазняешь, старый сыщик? — погрозила она пальцем и добавила бесшабашно: — А, пожалуй, я и впрямь останусь. Торопиться мне некуда, дома, чай, не семеро по лавкам, а даже наоборот. — Тут она опять погрустнела. — Знаешь, сегодня я одна не засну. Чего доброго пойду искать приключений на свою грешную, пьяную голову, либо… либо…

— Вот и отлично, отлично! — подхватил Поздняков. — Если, конечно, моя компания тебя устроит… Развлечений, правда, особых обещать не могу, зато предлагаю этот диван. Сейчас принесу свежее белье, — засуетился