Белоснежка [Дина Леонтьевна Бродская] (fb2) читать постранично, страница - 5

прохожие.

В обледеневших окнах лавок горели лампы-молнии, посередине каждого оконного стекла оттаивал кружок величиной с тарелку. На улицу просачивался желтый свет. Проносились легкие маленькие санки с дамами, закутанными в ротонды. Толстый кучер с обледеневшими усами, туго натянув вожжи, зычно кричал:

— Па-а-берегись!

Скрипя валенками по снегу, девочки перебежали улицу и спустились по четырем ступенькам в овощной погреб Степаныча.

На три копейки Степаныч положил каждой из девочек полную банку огурцов и налил доверху рассолу.

— Только бы донести, уж очень скользко, — сказала Аришка.

— Тебе-то что! У твоей банки веревочная ручка привязана, — позавидовала Ксенька, — я потом тоже такую привяжу.

Хотя было очень холодно и дома ждали к ужину огурцов, девочки не утерпели и остановились у витрины щеточного магазина Анны Штоп „Южная Ривьера“.

За широким зеркальным окном было много пышных, ярких живых цветов. Посредине возвышалась корзина белой сирени, в вазах стоили срезанные розы и белые цветы, похожие на снежные шары; в горшках цвели огромные оранжевые перистые хризантемы. Точно на улице и не пощипывал щеки мороз и не дул пронзительный, холодный ветер…

— Тебе какие нравятся? — спросила Ксенька.

— Мне сирень в корзинке и ролы…

К магазину подошел толстый господин в меховой дохе.

Ксенька не успела опомниться, как Аришка юркнула в магазин, прячась за широкую спину толстяка.

— Ариш!.. — крикнула Ксенька вслед. Но дверь уже захлопнулась, и только на секунду из магазина пахнуло на Ксеньку влажным оранжерейным теплом.

Вдруг дверь магазина распахнулась настежь. Оттуда вылетела Аришка, а за ней на порог выскочила толстая Анна Штоп.

— Пошла вон! Нахалька! — орала она, размахивая кулаками.

— Бежим! — крикнула Аришка оторопевшей подруге.

Расплескивая из банок рассол, они добежали до угла и остановились под фонарем.

— Смотри, — сказала Аришка, отдышавшись, и разжала кулак.

На ладони лежала смятая пунцовая роза с наполовину облетевшими лепестками.

— Понюхай! Я ее в магазине на полу нашла.

— Зачем тебя понесло туда?

— А я и сама не знаю… Больно уж хорошо там пахнет.

— Да ну тебя! Бежим домой, я заледенела вся…

Аришка расстегнула кацавейку и спрятала розу за пазуху.

На углу Волкова переулка у подъезда белого каменного особняка стояла карета.

— Уж не свадьба ли?

Аришка заглянула в парадное.

— Когда свадьба — карет много бывает. Пойдем домой, руки озябли банку держать, — заворчала Ксенька, но тут же смолкла.

У Аришки было такое растерянное лицо, что Ксенька опрометью бросилась к подруге. Сквозь стеклянную дверь она увидела белую мраморную лестницу с красным ковром и золотым прутиком на каждой ступеньке.

По лестнице медленно спускалась маленькая старушка в черной шляпе с перьями, а рядом со старушкой шла… Белоснежка.

На ней была та же самая белая меховая шубка, в руках она держала белую муфту, а из-под шапочки вились длинные золотистые локоны.

Ксенька с Аришкой посторонились. Старуха с Белоснежкой прошли мимо них к карете.

У Белоснежки было грустное, как показалось девочкам, заплаканное лицо. Старуха вынула из черной меховой муфты большое румяное яблоко и протянула его девочке.

— Съешь, — сказала она.

Белоснежка вздохнула и взяла яблоко.

Кучер торопливо распахнул перед ними дверцу кареты. Они сели, и карета тронулась.

Девочки бросились бежать за каретой, но на углу Большой Грузинской улицы им пришлось остановиться.

Аришка с разбегу ударила стеклянной банкой о тумбу; осколки зазвенели, и огурцы рассыпались по мостовой. В руке у Аришки осталась веревочка с ободком от банки.

— Ты бы еще больше банкой махала! — крикнула Ксенька. — Теперь не догоним! Уехали!

Черная карета завернула за угол.

— Собирай, собирай огурцы… А в чем понесешь-то? — отчитывала подругу Ксенька.

Озабоченно оглядевшись по сторонам, она подбежала к забору и оторвала большой кусок афиши.

— На́, завертывай! А рассолу я тебе дома отолью.

— Ксенька, а старуха-то эта, видно, Белоснежкина мачеха — колдунья, и яблоко, верно, отравлена. Неужели она его съест? — говорила Ксенька, завертывая огурцы в бумагу.

Дома уже отужинали. Аришкина мать, Анна, надевала валенки и собиралась итти разыскивать дочь.

— Явилась! Тебя за смертью посылать! Давай огурцы!

Аришка засопела и положила на стол бумажный сверток.

— А за рассолом я сейчас к Ксеньке сбегаю… Ей-богу, мам, я нечаянно. Банка-то все равно треснутая!

— Разбила?

Аришка молча мотнула головой.

— Ты что ж, безрукая, что ли? — закричала Анна. — Чего идолом стоишь?.. Раздевайся!..

Анна схватила железную кружку и сама пошла к Настасье за рассолом.

Аришка разделась, вытащила из-за пазухи смятую теплую розу, долго ее нюхала и поставила наконец в рюмку с водой. Потом взяла огурец, обмыла его под