Мстислав [Борис Евгеньевич Тумасов] (fb2) читать постранично, страница - 5

тесовое крыльцо и оконные наличники хитрой резьбы, что кружево…

С петушиной побудкой подхватился князь Мстислав. В выставленное оконце донёсся окрик дозорных, слышится людской гомон. Мстиславу нет и тридцати. Стройный, широкоплечий, с орлиным носом и голубыми глазами, он в движениях быстр и говорит громко.

Вошёл отрок, помог одеться. Сказал ненароком:

- Вчерась к вечеру византийские гости с хазарами передрались.

- Розняли? - спросил Мстислав.

- Наши караульные подоспели.

- Почто драка?

То ли хазарские гости греков на торгу обманули, то ли греки хазар.

- Они без этого не могут.

Перехватив ремешком волосы, чтоб не рассыпались, Мстислав направился к крепостным стенам. На пустыре отроки затеяли стрельбу из лука. Князь остановился, крикнул стрелку:

Что дыхание не переводишь, когда тетиву спускаешь? Ишь, кузнечным мехом грудь ходит.

Отроки дружно рассмеялись. А Мстислав уже лук взял и стрелу наложил.

- Гляди, как надобно.

Стрела, взвизгнув, вонзилась в чурку.

- Во! - одобрительно зашумели отроки.

Отдав лук, Мстислав взошёл на стену, зашагал поверху, разглядывая городни. Иногда трогал подгнившее бревно рукой, хмурился: «Менять надобно».

Завидев стоявшего внизу тысяцкого, спустился:

Наряди, боярин Роман, людей за лесом.

У Романа лицо суровое, загорелое. Седые усы опущены книзу. Он слушает молча.

К зиме заготовить надобно да завезти, а с весны почнём новые городни ставить. Только пусть столбы тёсом укроют, а то гнилец дерево прохватит.

Тысяцкий кивнул, пошёл следом за князем: Мстислав шагал легко, зорко смотрел по сторонам. От него ничего не укрывалось. Вон повалила в церковь боярская челядь. Важно прошагал тиун огнищный^[13] Димитрий, бороду распушил, посохом пристукивает. Следом за Димитрием просеменила молодка. Завидев князя, стыдливо потупилась. Из Романова подворья две дородные бабы вынесли холсты, пошли отбивать к морю.

Мстиславу это до боли напоминает Киев.

В распахнутые на день ворота въехал конный дозор. Тысяцкий подозвал десятника, спросил:

- Где сторожу несли?

- В печенежской стороне.

Роман отпустил десятника и подождал, что скажет князь. Но тот молчал. Мстиславу пришли на память последние часы, проведённые дома под отчей крышей. Над Киевом сгустились сумерки, и в княжьих хоромах зажгли светильники. Они чадили, отбрасывали на стены причудливые тени. Чуть качнётся пламя, и тени начинают раскачиваться взад-вперёд.

Мстислав сидел в тёмной отцовской опочивальне. Борода у отца взлохмачена, нос крупный, мясистый. Владимир говорил хрипло:

- Я, сын, всего не сказал те там, в трапезной. Не в обиде ли ты, что едешь так далече от Киева? Не мнишь ли себя изгоем? Нет? То и добро. Край тот отдалённый, что щит у Руси Киевской. Окрепнет Тмутаракань, и не страшны станут Киеву степняки. Да и Византии будет над чем поразмыслить. Гостям же торговым путь откроется. Не только же Корсуни византийской быть городом торговым. Надо и Руси на море Русском^[14] твердо стать. Разумеешь ли ты всё это, сын?

- Разумею, отец.

- Дружина с тобой пойдёт. Придёт час, и у тя будет много воинов. Приглядись к касогам. Им хазары и печенеги тоже угроза. Касогам с Тмутараканью заодно.

Мстислав слушал отца, а сам был уже далеко. И чудился ему то трубный клич, то звон мечей. Сторона неведомая, как-то ты примешь меня? Но голос отца снова вернул Мстислава в опочивальню.

- А ещё наказываю те, сын. Коли придёт смерть ко мне, не ходи ратью на брата старшего, кто сядет князем киевским. Не разоряй Русь. Слышишь то?

- Слышу, отец.

И почувствовал тогда Мстислав, как сдавило ему горло, не мог слово вымолвить. И не предстоящая разлука была тому причиной, а слово отца о смерти. Неужели чует он её? И хоть редко видел Мстислав ласку, стало жаль отца. Мальчишкой посадил его отец на коня. Крепко ухватился Мстислав за гриву и не испугался даже, когда понёс конь. Отец сказал довольно: «Хорошо сидишь на коне, Мстислав».

И ещё раз познал он отцовскую похвалу, когда впервые один на один свалил свирепого тура…

Мстислав тряхнул головой, отогнал воспоминания. Ещё раз наказал тысяцкому:

- Так гляди же, боярин Роман, о лесе не запамятуй. А рубить пусть бояре холопов пошлют.

От князя Владимира прискакал в Тмутаракань гонец с доброй вестью: «Печенеги побиты и в степь ушли».

И ещё просил старый Владимир сына приехать в Киев.

Собрался Мстислав, да за непогод и лось, задождилось. Решил повременить до заморозков.

А октябрь-грязевик развёл бездорожье, затянул небо тучами и дождём льёт. Тиун огнищный Димитрий поставил девок в княжьих палатах щели конопатить. Сам тут же доглядает, покрикивает. Отроки озоруют, девкам работать мешают.

- Я вас! - шумит