Последние каникулы [Лев Хахалин] (fb2) читать постранично, страница - 66

обняла, другой, согнув в локте, уперлась ему в грудь:

— Вадя, ты ведь не волосан, а? Если бы отец был дома, все бы давно кончилось. Он бы сказал, как всегда: "Не попробовав, не узнаешь!" — и все. Ты бы побежал.

— Ну почему мама?.. Она...

— Она мать, понял? Может, ей хочется, чтобы ты на дочке своего шефа женился, а может, чтобы ты вообще не женился. На нее не угодишь, она мать!

— Она к Оле всегда так относиться будет.

— Ох, до чего вы, мужики, глупые! — зашлась смехом Машка. — Женщине нужен факт, а не слова, понял, цыпленок! Приведешь свою жену — она же ее не выгонит, она же сама была невесткой. Корпоративное правило. Она у нас неглупая, мать, — нарочито громко сказала Машка, и Вадик, поборов оцепенение, шагнул в прихожую, взял чемодан.

— Ты куда? — как будто не было разговора, спросила его из другой комнаты мама. — Вадик! — Она вышла к ним с сухими глазами, осунувшаяся, постаревшая. — Я буду в Москве, никуда не поеду. Позвони. Там есть телефон, это я знаю.

За ее спиной Машка делала Вадику знаки — уходи!

— Мам!.. — Вадик побрел к двери, держа чемодан в руке, и обернулся. — Ну пойми ты меня, пожалуйста! — Он поставил чемодан на пол, подошел к маме, поцеловал ее в щеку. — Я вам позвоню! — с надеждой, что мама отзовется, сказал он.

— Счастливо! — легко сказала ему Машка, мазнув его губами по щеке, и сильно подтолкнула к двери. Когда хлопнула дверь лифта, она взяла свой рисунок и невинно спросила:

— Ничего, если до папы он здесь повисит?

Уже с полудня мимо вагона все бежал и бежал лес, густой, темно-зеленый, с чернотой на горизонте, и вдоль железнодорожного полотна уже не было покосов, не вились натоптанные тропки. Изредка из-за порубок уголком выглядывали деревни; а сам поезд, как бы увеличившись в размерах и мощи своей, все сильнее шумел, гремел на весь этот лесной край.

На коротких остановках, запинках, ведрами торговали яблоками, и женщины щедро отсыпали их Вадику взамен протянутого рубля. Попутчицы все удивлялись, куда Вадик набирает столько; в этом краю, говорили они, яблоки не диво. А после обеда он начал уже собираться.

Из распахнутой проводником двери сильно толкнуло крепким горьким лесным запахом — поезд вполз в узкую темную просеку в густом старом лесу, иссиня-черном, хмуром.

Деревянная платформа мягко спружинила под ногами. Она была новой, светлой; смолистый запах шел от нее, от белых перилец; и со звоном входили в плахи гвозди под обушком у плотника, присевшего на корточки тут же рядом с вагоном.

— По расписанию доставили, — сказал проводник, поглядывая на выряженного в костюм, при белой рубашечке и галстуке, Вадика. — Счастливого вам!

— И вам того же, — обернувшись, пожелал Вадик.

Когда ушел поезд и наступила тишина, Вадик огляделся и, расспросив словоохотливого плотника, перешел пути и по узкому мостку над оврагом добрался до маленького домика автобусной станции. Торопливо, похожие на двух гарцующих лошадок, подкатили два голубых автобусика, открыли дверцы...

Вадик посмотрел на домик станции, на мосток, за которым лежали пути к его дому, словно запоминая обратную дорогу на тот случай, если ему не скоро возвращаться сюда, и сел в автобусик.

Окна в нем были открыты, пахло незнакомо, но приятно.

"Как долго я ехал! — собирался сказать Вадик Оле. — Ехал, ехал... Целую ночь и еще полдня. Я за тобой приехал. Не могу без тебя. А меня там ждут. Вот, отпустили на последние каникулы..."

Автобусики коротко и звонко вскрикнули и пошли через лес, почти рядом и почти касаясь друг друга боргами, до развилки, незаметной, как будто там расширялась дорога, без столба или лобастого камня на том месте, где расходились две просеки, два пути. Они еще мелькнули голубым цветом между стволов, а потом и шум их движения поглотил большой, густой и, словно жизнь, пестрый лес. Развезли автобусики случайных попутчиков — каждый спешил к своей цели, каждый вез свое.

В райцентр Вадик приехал через час.

Сошел на деревянный тротуар, увидел два одинаковых кирпичных здания, вывески магазина и почты, обернулся к широкой пологой улице и словно узнал ее, пошел по ней вверх, свернул в переулочек, оглянулся на шум воды, льющейся из колонки, и увидел Олю.

Она подняла голову, и навек запечатленная в его памяти улыбка осветила ее лицо.

— Вот, привез яблоки, — сказал Вадик, опуская на землю чемодан и авоську с яблоками. — Ничего?

— А у нас как раз неурожай, — засмеялась Оля и пошла к нему, все убыстряя шаги.

Лет тому назад... Помнишь?