Песнь камня [Иэн Бэнкс] (fb2) читать постранично, страница - 6

банальностью; она — в униформности, если не в униформе, вроде того косяка перемещенных лиц, в который мы пытались влиться. Порою величайшая защита — в нижайшем поклоне.

Пока, во всяком случае, в замке все спокойно; никакого дыма, никаких караулов на зубчатых стенах" не развевается флаг, не горят огни, и ничто не движется. На лужайках перед домом — по-прежнему палатки: деревенские, уже пострадавшие от домогательств вооруженных банд, решили, что близость замка гарантирует им какую-то безопасность. Над палатками тихо вьется дымок.

По-моему, никогда еще замок не казался мне таким прекрасным, пусть им распоряжается одна шайка грабителей, а я вынужден помогать другой, еще решительнее стремящейся им завладеть.

Земли вокруг него — другое дело; еще до разграбления нашими приблудными беженцами — что вырубали леса на дрова, а у нас на лужайках рыли выгребные ямы — поля, леса и парки истощились, пришли в упадок, в запустение. Два года назад мы лишились управляющего, а я не нашел в себе сил занять его место: управление поместьем всегда вызывало у меня лишь отстраненный интерес. Постепенно остальных работников так или иначе забрала война, и неукротимая природа принялась восстанавливать свою старую власть над бременем наших земель.

— Там, в конюшне, — шепчет лейтенант под топот дождевых капель по листве, — те два вседорожника.

— Наши, — отвечаю я. Мы оставили их там, а Двери конюшни не заперли, понимая, что, если запирать, ущерб будет только больше. — Правда, мы Двери вот так не открывали.

— То дощатое здание, за гаражами, — говорит лейтенант. — Это котельная?

— Да.

— А топливо для нее? — Она смотрит с надеждой.

Только у нас под экипажем.

— Резервуар пересох месяц назад, — отвечаю я вполне правдиво. Экономя последние бочки с соляром, мы для освещения пользовались в основном свечами, а для обогрева — очагами; и кухонные плиты умеют жечь дерево. Камины и лампы на пропане у нас тоже были, но последний баллон мы сожгли в ночь перед отъездом.

— Хм-м, — говорит наша лейтенант, когда стоящий подле солдат толкает ее локтем и тычет пальцем в сторону замка. Мы видим, как из конюшни появляется мужчина — еще один ополченец, насколько я понимаю, — ставит на заднее сиденье все-дорожника канистру, а потом уезжает за угол к фасаду замка, так, что нам не видно.

— Топлива много в машинах? — тихо спрашивает лейтенант.

— Только то, что мы не смогли слить, — отвечаю я.

— Заехать в замок на машине можно?

— На ваших — нет, — говорю я. — Слишком высокие. Там внутренний дворик, места достаточно, чтобы развернуть что-нибудь вроде джипа.

— И подъемного моста нет? — спрашивает она, глядя на меня. Качаю головой. Она слегка улыбается. — Зато вы, кажется, упоминали ворота, да, Авель?

— Хлипкие, чугунная опускная решетка. Сомневаюсь, что помешает…

У лейтенанта щебечет рация. Она рукой останавливает меня и отвечает, слушает, потом шмыгает носом.

— Да, если сможете сделать чисто. Мы на холме прямо за замком.

Убирает аппарат.

— Любители, — она ухмыляется и качает головой. — В сторожке никого нет. — Смотрит на человека, стоящего рядом. — Психопат — за деревьями у дороги, вон там, — сообщает она. — Говорит, машину грузят только двое. Ничего тяжелого не видно. Он готов открыть огонь, потом один грузовик и джип прорываются к фасаду. Прикрой их. — Поворачивается ко мне. — Это не солдаты, — говорит она с видимым отвращением, — это просто мародеры. — Качает головой, затем убирает бинокль и берется за винтовку, поднимает ее и прицеливается. — Умеретьбы, — обращается она к солдату с реактивным гранатометом. — Оставь это. Пока я не скажу, ладно?

Парень явно разочарован.

Позади замка раздается стрельба — оттуда, где аллея выходит из-под деревьев и взбирается на пологий склон к центральной лужайке. Какую-то секунду смотреть не на что, затем вновь появляется вседорожник — мчится от фасада обратно к конюшням. Машину заносит на гравии, задняя дверь болтается, еще открытая. Белая звезда трещины на лобовом стекле, и кто-то пытается выбить его изнутри. Винтовка лейтенанта внезапно рявкает, напугав меня; тяжелый пулемет, принесенный из джипа, открывает огонь, и я зажимаю уши. Вседорожник трясется, от него отлетают куски; он резко выворачивает. Похоже, переднее колесо погнуто — вседорожник почти опрокидывается в ров (какое-то мгновение пули взбивают высокие тонкие всплески в воде); машина поворачивает в другую сторону, сбрасывает скорость; на некоторое время выравнивается и врезается в угол конюшни.

— Стоп! — кричит лейтенант; огонь смолкает. Пар вертикально вьется над разбитым капотом.

Дверца водителя открывается, оттуда кто-то вываливается, ползет на четвереньках, затем падает.

Слышен звук другого мотора, снова стрельба перед фасадом, и тут появляется грузовик лейтенанта — он с ревом мчится по аллее прямо к замку. Огонь прекращается; грузовик скрывается из виду. Мы слышим, как он газует, потом совсем останавливается.

Дождь перестал. Несколько секунд тишины,