Гиль-гуль [Елена Некрасова] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (88) »
* * *
Плохое настроение. Теперь правая педаль стала прокручиваться, этот велосипед давно пора выкинуть. Она уже не успеет переодеться, к тому же прощальный визит к Ольге Петровне получится скомканным, неудобно. Хотя может это и к лучшему, такая тяжесть от этих посещений… Черт! Она чуть не столкнулась с рикшей. Жара. Пылища. Почему такая давка у входа в зоопарк в будний день? Дальше — кошмар, ей надо проехать мимо строящихся павильонов советской выставки. Нечем дышать. Книги на полках, запах книг, перелистывать их, новые книги, старые в комиссионном отделе… это всегда успокаивает. Она ненадолго зайдет в книжный магазин. Надо успокоить нервы. Нервы? Какая чушь, у нее все прекрасно. Послезавтра она уезжает отсюда… Она не любит Пекин. Пожилой продавец У Тинь-тянь расплылся в улыбке. Ей сразу же вспомнился желтозубый оскал заместителя. Считает себя обаятельным? Он чем-то серьезно болен, и он опиумист, это видно. Зачем он ее вызывал? Встать в шесть утра, тащиться через весь город, наглотаться пыли. Понятно, что он против ее назначения, ненавидит ее. Решил показать, что он тоже начальник. Провел работу… В магазине полно молодежи… Пушкин, Есенин, Маяковский, ничего нового. Достоевский. В комиссионном отделе ранний Блок без обложки, издание пятнадцатого года… мда, и без половины страниц. Ладно, из русского ничего. А вот это уже интересно — Ай Цин, Фэн Ю-лань, Лао Шэ, да тут просто… Лян Шу-мин?!! Значит, это все серьезно? Ху Ши… Ху Фэн? Удивительно[1].Эта кухня в русском стиле явно требует ремонта: дверь перекосило, штукатурка над плитой висит пузырем, вот-вот обвалится. Ее сын вообще здесь бывает? Спросить — расстроится. Ольга Петровна делает блины и выглядит весьма живописно: зеленые шелковые брюки, поверх — старое голубое платье, ее любимое. Пару месяцев назад она перестала красить волосы, и теперь белая макушка плавно переходит в рыжий хвост, перехваченный алой лентой. Сян-цзэ уже приняла душ, теперь пьет чай на кухне. — Там полки ломятся от запрещенных изданий, причем неделю назад ничего еще не было, это поразительно… — Разводят демократию? Что-то не верится… Ты почему блины не ешь? — Как не ем? Пять штук уже съела. Это новая политика, называется «сто цветов»[2]. Теперь можно говорить все что угодно, очень приветствуется критика в адрес самой партии… — Не говори ерунды, они просто хотят всех переловить. А тебя уволят в первую очередь. — Может быть… Как поживает Иван? Он возил вас к врачу? — Какие врачи могут вылечить катаракту у старухи?! Я не верю никаким врачам. — Вы что, совсем ослепнуть хотите? Наверняка можно приостановить этот процесс. — Ты давай ешь блины, хочешь еще какое-нибудь варенье? — Да нет, я уже не могу, спасибо. Ольга Петровна наливает себе чай, садится за стол. Когда она чем-то расстроена, лицо становится ассиметричным, тик усиливается. Все равно она красиво постарела: ее лицо совсем не потеряло форму, не обвисло, наоборот — оно подсохло и подтянулось, кожа равномерно покрылась сетью морщин одинаковой глубины, их нет только на носу. Ей семьдесят два. Она закуривает. — Так когда ты уезжаешь? — Завтра днем. Она уезжает послезавтра, но так лучше. Завтра она уж точно не сможет
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (88) »
Последние комментарии
1 день 2 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 9 часов назад