На восходе солнца [Николай Митрофанович Рогаль] (fb2) читать постранично, страница - 209
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
5
К ночи стрельба почти затихла. Большая часть казаков и офицеров бежала через Амур за границу. Красногвардейцы помогали тушить пожары. Вылавливали разбежавшихся гамовцев и уголовников, выпущенных ими из тюрьмы. В городе устанавливался твердый революционный порядок. Лишь анархисты буянили в одном из брошенных особняков. Горланили песни, бранились; шум разносился на два квартала. Случай снова свел Савчука с Петровым. — Эге-ей, братцы, гуляй! Свое пьем, завоеванное... — Грабленое пьете! — жестко сказал Савчук, появляясь внезапно среди пирующих. — А ну, хлопцы, бей посуду! Десять прикладов, одновременно пущенных в ход, в мгновение ока превратили ящики с напитками в месиво из щепы, осколков стекла и растекающейся по паркету бурой жидкости. В помещении остро запахло спиртом. — Ма-ать честная, добра-то пропадает! — сожалеющее ахнул кто-то. Теперь все анархисты вскочили на ноги. Стояли друг против друга двумя враждебными стенами. Петров до сих пор сидел в стороне, делая вид, что не замечает Савчука. Сейчас он поднялся, медленно прошел через комнату и некоторое время молча сверлил Савчука глазами. — Ну, Иван Павлович. Это тебе не пройдет. Терпение у меня кончилось, — просипел он, задыхаясь от ярости, и потянулся рукой к пистолету. — Обезоружить! — не поворачивая головы, коротко бросил Савчук. Кто-то из бойцов, опередив Петрова, рванул за кобуру, ремень портупеи лопнул. Петров пошатнулся и лапнул рукой уже по пустому месту. Должно быть, это отрезвило его. Он постоял еще секунду-другую в угрожающей позе, затем, не зная, что предпринять, переступил с ноги на ногу. — Чтобы больше не безобразничали. Иначе в трибунал, — веско сказал Савчук. Лицо Петрова исказилось. Злобно ощерясь, он закричал: — Так ты спишь с моей женой, а меня хочешь с пути убрать, — и рванул на себе ворот. — Стреляй! Вот моя грудь! — Дура-ак! — сказал Савчук, повернулся и пошел прочь.Здание почтово-телеграфной конторы охранял отряд моряков. Часовой мерял шагами площадку перед главным входом. Часть матросов разместилась в глубоких оконных нишах, дремала. Другие пытались разобраться в путанице проводов и смонтировать из уцелевших частей хотя бы один исправный аппарат. Им помогал молодой телеграфист. Мухин, зайдя на телеграф, некоторое время молча смотрел на разрушения. Потом стал набивать табаком трубку. — Здравствуйте! — сказал он простуженным баском и подошел ближе, чтобы попросить огонька. — Вот забыл в тюрьме спички. Дайте прикурить, ребята. Обгорелые строения без оконных рам, без крыш, остатки печей и труб среди черных пожарищ, опаленные огнем деревья, разломанные заборы — такова была картина многих улиц Благовещенска утром. Город возвращался к мирной жизни, израненный, истерзанный, с горем во многих домах и с великой надеждой. Кто знал тогда, что пронесся лишь первый короткий шквал? Что грянет скоро буря, куда посуровее? Люди, покончившие с мятежом, показали, что они умеют постоять за родную Советскую власть. И здесь, на самой границе, она прочно встала на берегу многоводного красавца Амура. Они — единственные хозяева этой прекрасной, еще дремлющей под снегами земли, готовой принять новые семена и дать дружные всходы. Где-то впереди, скрытая во времени, была и пора жатвы. ...Логунов медленно поднимался по лестнице в аппаратную телеграфа. Как старому знакомому, улыбнулся молодому телеграфисту. В тишине зала вдруг ожил, бойко застрекотал старенький «морзе». Точка, тире, тире, три
Последние комментарии
12 часов 55 минут назад
20 часов 54 минут назад
1 день 11 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 15 часов назад