В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
вспыхивают в моем мозгу, как молнии! Разве сумасшедший может предвидеть то, что я предвидел? Когда эти люди ворвались, я только смеялся в душе. Я предвидел, что они будут шарить во всех углах, во всех мышиных норках моего дома, осмотрят каждый клочок бумаги и будут искать, искать. Но за два дня до их прихода я уничтожил мой прибор, сжег все мои рукописи, запрятал испускающее лучи вещество туда, где его никто не откопает. Они мне грозили, они, кажется, даже собирались прибегнуть к пытке, но я был тверд, как гранитная скала. Ибо я сознал свою ошибку: не им, не этому прогнившему классу, себялюбивому, эгоистичному, носящему в крови микробы разложения физического и нравственного и обреченному на гибель, — должен был я помочь в борьбе своим открытием. Буржуазный класс обречен на гибель самой историей; на арену политической борьбы выступил новый класс, класс пролетариев, в котором таятся огромные творческие силы и возможности. О, скоро, скоро люди труда своими мозолистыми руками разрушат старый мир до основания и на его развалинах построят новый! Они не заражены предрассудками, сердца их мужественны и тверды, как камни; в них таится источник творческого духа, подлинного революционного энтузиазма и любви к человечеству. Для них нет границ, национальностей и прочих фетишей, которые пыталась создать для затемнения их умов буржуазия. Я долго думал в длинные, бессонные ночи моего заточения, я припоминал речи моей милой, бедной Долли, которую буржуазия убила руками отца, вот этими руками! Я все проанализировал и все понял. Теперь я жду прихода людей труда и предоставлю в их распоряжение мое открытие, которое поможет им раздавить подлую буржуазию!»
Доктор Барлоу внимательно слушал в отверстие; в середине двери тускло мерцают его круглые, совиные очки, сквозь толстые стекла которых его маленькие, мышиные глазки ощупывают тщедушную фигуру «пациента».
Когда профессор, измученный вспышкой бешеного гнева, бессильно опускается на койку и умолкает, со щелканьем захлопывается круглый глазок.
Профессор, тяжело дыша, несколько секунд неподвижно сидит на койке, потом начинает шептать про себя с пламенной верой фанатика: «О, они придут, я в этом уверен! Они придут, эти строители нового мира, простят мне мое преступление, так как они — реальные политики, и я им понадоблюсь для уничтожения этой буржуазной клики. Они узнают, что здесь — не психиатрическая лечебница, здесь — замаскированная тюрьма, куда буржуазия прячет тех людей, которых по многим соображениям не может засадить в тюрьму официальную. Они придут и разобьют двери этой тюрьмы. И тогда…».
Лучи смерти и их автор
Николай Алексеевич Карпов (1887–1945) — русский советский писатель, уроженец Пензенской губернии. С 1907 г. жил в Санкт-Петербурге, публиковал стихи и рассказы в периодических изданиях. Этому периоду жизни посвящены написанные в 1930-е годы воспоминания «В литературном болоте» — наиболее ценное сочинение в литературном наследии Карпова.
Публикуя их, С. Шумихин отозвался об авторе как о «мелком литераторе, второго или даже третьего разряда <…> Жизнь писателя была намного интересней его произведений». Действительно, по сведениям Шумихина, Карпов после революции работал народным следователем, начальником милиции, инспектором Рабоче-крестьянской инспекции. В 1920-х гг. он опубликовал более двух десятков сборников и отдельных изданий одиночных рассказов, чаще всего юмористическо-сатирического свойства. Несколько рассказов Карпова относятся к научной фантастике; в них, как и в романе «Лучи смерти», главное место занимает тема фантастического оружия. В рассказе «Таинственный аэроплан» (1914) повествуется об электрическом летательном аппарате и электроревольверах, в рассказе «Корабль-призрак» (1915)
— об электрическом же корабле со специальной покраской; в рассказе «Белый генерал» (1914) «сверхоружием» выступает призрак генерала Скобелева. Как можно видеть, Карпов умело приспосабливал свои заурядные фантастические идеи к требованиям момента — от войны с немцами до революционной борьбы мирового пролетариата.
Роман «Лучи смерти» стал наиболее удачным творением подобного рода. Вышел он фактически тремя изданиями: в выпусках 1–3 «Библиотечки революционных приключений» издательства «Рабочая Москва» (1924) и двумя изданиями в ЗИФе (1925, общий тираж 15 тыс. экз.). Роман Карпова, опередивший «Гиперболоид инженера Гарина» А. Толстого, стал и одним из первых в советской фантастике произведений на модную тему «лучей смерти»; нельзя исключать, что он повлиял и на А. Толстого, и на М. Булгакова (отметим в этом смысле сцены в клинике для душевнобольных).
Карпов, конечно, и близко не мог соперничать талантом с Толстым или Булгаковым. В «Лучах смерти» он и не особенно старался. Роман Карпова — откровенная агитка в духе «красного Пинкертона»: капиталисты отличаются телесным уродством и не переставая курят сигары, у рабочих непременно «заскорузлые
Последние комментарии
11 часов 51 минут назад
12 часов 5 минут назад
13 часов 13 минут назад
1 день 31 минут назад
1 день 49 минут назад
1 день 1 час назад