Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
Часть вторая продолжает «уже полюбившийся сериал» в части жизнеописания будней курсанта авиационного училища … Вдумчивого читателя (или слушателя так будет вернее в моем конкретном случае) ждут очередные «залеты бойцов», конфликты в казармах и «описание дубовости» комсостава...
Сам же ГГ (несмотря на весь свой опыт) по прежнему переодически лажает (тупит и буксует) и попадается в примитивнейшие ловушки. И хотя совершенно обратный
подробнее ...
пример (по типу магического всезнайки или суперспеца) был бы еще хуже — но все же порой так и хочется прибавить герою +100 очков к сообразительности))
В остальном же все идет без особых геройств и весьма планово (если не считать очередной интриги в финале книги, как впрочем было и в финале части первой)). Но все же помимо чисто технических нюансов службы (весьма непростой кстати...) и «ожидания экшена» (что порой весьма неоправданно) — большая часть (как я уже говорил) просто отдана простому пересказу «жита и быта» бесправного существа именуемого «курсант»))
Не знаю кому как — но мне данная книга (в формате аудио) дико «зашла»)) Так что если читать только ради чтения (т.е не спеша и не пролистывая страницы), то и Вам (я надеюсь) она так же придется «ко двору»))
расскажет сам, если…когда поймет, что тебе можно.
— А мне можно? — спросил Оська.
— Несомненно, — подтвердил Гусев. Свет ранних фонарей отражался в его очках-велосипеде, что вместе с мефистофелевской, по извечной врачебной моде, бородкой придавало ему совершенно демонический вид.
— У тебя, Осип, с ним много общего. У него в войну тоже вся семья полегла. И не от человеческой руки…
— Так у половины страны такая беда случилась, — насупившись, сказал Оська.
— Все верно, — согласился Гусев. — Но вы с ним, думаю, сработаетесь. Оба ценные для страны кадры, обоим есть, для чего работать над всеми этими марсианскими тайнами…
— Он тоже их ненавидит? — спросил Оська.
Гусев помолчал.
— Все не так просто, Осип, — ответил он наконец. — Это у тебя по молодости лет все просто: любовь — ненависть, добро — зло, черное — белое… У Мстислава Сергеевича жена от красной лихорадки умерла в двадцатом. Красавица была, эх… Звали Аля. Любил он ее без памяти. Больше жизни любил. А она умерла… Он и сам едва не умер, но выкарабкался, хоть и похож стал на привидение. Никак поверить не мог, что ее больше нет. Стал странный. Заперся в своем сарае, с радио баловался, небо все слушал. Может, в Бога и ангелов уверовал от горя, и искал их там, меж звезд… Кто знает.
Гусев помолчал. Снял очки, крутя их в руках, часто заморгал, глядя вверх. Низкие тучи, словно столпившиеся аэростаты, прятали своими тушами небо. Если где-то там, в вышине, и метались ангелы с трубами и арфами, то увидеть их отсюда, с земли, не было никакой возможности.
— А потом? — осторожно спросил Оська.
— Потом… — Гусев встрепенулся, глянул озадаченно на Оську, вернулся от своих далеких дум сюда, в метель зимнего Петрограда. — Потом пожар случился. Когда сарай сгорел, оказалось, что строил он там ракету. Ракету, представляешь? Замахнулся на полет к Марсу, ни больше, ни меньше. Чудом уцелел, надышался угара да сажи, вид с тех пор — ровно как у чахоточного, или как у ветерана газовых атак, немецких да марсианских… Когда вязали его, все кричал про голос любви, что летит в межпланетной ночи. Мда… Вот так мы с ним и познакомились.
И он замолчал, словно вспоминая — надолго.
В самом конце улицы Красных Зорь, возле полузаметенного снегом домика, они распрощались. Ветер сек лица, снег набивался в проймы шинелей и за отвороты огромных меховых рукавиц. Мороз заставлял притопывать на месте даже ногами в подшитых валенках — что уж говорить про нарядные штиблеты, в которых щеголял доктор.
Решетчатые мачты радиоантенн целили в зенит остриями. Низкие тучи застили небо; по их сыплющим снегом брюхам настороженно скользил подслеповатый прожекторный луч.
— Сынишка у него был, — сказал Гусев. — Тоже в тот год сгинул. Твоих примерно лет был бы сейчас… Ну, словом, думаю, сойдетесь.
И Гусев стукнул в обитую крашенной жестью дверь. Дверь открылась, и навстречу им из электрического света выглянул бледный худой человек. Взглянул на гостей с высоты своего немалого роста, заморгал часто и беспомощно, как делают это очень близорукие люди.
— Заходите, Ося, — сказал он. — Я давно вас жду.
* * *
В печке-буржуйке с голенастым, выведенным в форточку дымоходом, гудело жаркое пламя. Посвистывали и разражались резкими щелчками бумажные тарелки репродукторов. Горели электрическим огнем шкалы радиоприборов.
Пили чай — уже не морковный, как в прежние военные времена, а настоящий, из жестянки со слоном на крышке. Оська крепко-накрепко сжимал в ладонях граненый стакан в стальном подстаканнике, чувствуя, как в тело проникает сквозь кожу тепло.
К чаю полагался кусковой сахар из вазочки. Сахар нужно было колоть специальными щипчиками, но Оська стеснялся. Попытался украдкой раздавить два куска в кулаке, как делал Аввакумов, один о другой, но сил не хватало, только ладони стали сладко-липучими. Лось заметил оказию, отнял у Оськи сахар и немедленно расколол его, бросив осколки в стакан. Теперь Оська завороженно смотрел, как тает сахар в кипятке, слушал гул огня за решетчатой дверцей и не знал, что делать дальше.
Разговор не клеился. Не знал Оська, о чем можно говорить с этим строгим печальным человеком с прозрачными пронзительными глазами. О чем нельзя — догадывался, глядя на фотографию очень красивой женщины в довоенного фасона туалете, что стояла на единственном свободном от бумаг пятачке рабочего стола, который занимал половину кабинета.
Рядом стояла еще одна фотография. На ней, застенчиво глядя в объектив, улыбался аккуратно причесанный мальчишка в матросском, опять-таки по довоенной моде, костюмчике. На снимке было ему лет семь-восемь. У Оськи заныло под ложечкой. Он понял, что совершенно непохож на этого с иголочки одетого мальчика, такого даже с виду воспитанного и благополучного. И что самым затаенным — даже от себя самого — надеждам не суждено сбыться, никогда-никогда…
Стало тоскливо, как не было уже давно. Чтобы отвлечься от
Последние комментарии
45 минут 19 секунд назад
46 минут 20 секунд назад
2 дней 19 часов назад
2 дней 19 часов назад
2 дней 19 часов назад
2 дней 19 часов назад