Простая истина [Владимир Семенович Маканин] (fb2) читать постранично, страница - 2
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (6) »
Прошло два года. Валя жила с другим человеком, потом у нее было что-то еще и разное — и в конце концов она Терехова напрочь забыла. Имя еще как-то держалось, но лица его Валя уже не помнила. И Терехов в свой черед постепенно забывал о ней — жил не тужил. Случился, правда, приступ радикулита, который предрекали, — его скрутило, соседи вызвали «помощь», помогли вынести и погрузить, после чего машина увезла Терехова в больницу. Поначалу пришлось несладко: Терехов лежал пластом, кричал, звал и два или три раза, издерганный, мочился лишь с помощью катетера, но потом отпустило, прошло. И засияло в больничные окна солнце. И сестреночки были милы. И друзья навещали. И, провалявшись дней десять, Терехов счастливо отбыл домой. Он, одинокий, конечно же, вспомнил, что предрекала Валя, — и теперь смеялся. Был рад, что государство здорово нас оберегает и что нет нужды жениться лишь потому, что у тебя склонности, быть может наследственные, к радикулиту и к острым приступам. Но все же он женился. И теперь тоже напрочь забыл о Вале, как забыла о нем она. Чужие люди. Конец.
Роман их был в самом разгаре, когда случилась встреча с тем рослым парнем, — Терехов и Валя возвращались к себе и, кажется, не спешили, кажется, из кино. Столкнулись же с ним они у самого Валиного дома, это точно. — Валя? — удивился рослый парень и добавил, несколько развязно: — Как живешь? Валя вся смешалась, и, видно, ей, смешавшейся, послышалось не как, а где живешъ? — Здесь живу. По-прежнему. — Помню, что здесь... В гости, что ли, зовешь? А она все показывала дом и окна и все объясняла — здесь, дескать, живу, и получилось, что она его приглашает, хотя она не приглашала его вовсе. И тогда парень поплелся и пошел вместе с ними, от нечего делать пошел. Так получилось. Ситуация была предельно ясной. Все трое сидели за столом, и говорить им было не о чем. Появился на столе чай, и какие-то слова, возникая, все же стали налаживаться — о кино, о погоде. Парень вдруг засмеялся: — Смотри-ка. Это ж моя книжка. И точно — одна из книг была его, когда-то, в свое время, он ее здесь забыл. — Твоя, — с готовностью и даже спешно подтвердила Валя. — Твоя. Ты тогда забыл ее, бери. — Возьму. — Бери. Конечно, бери. И тут Терехов (он сидел молча) услышал в ее голосе что-то такое, чего не слышал — испуг и жалкость, в том самом сочетании. Это было удивительно, но втрое удивительнее ему были его собственные, Терехова, слова, которые тут же и как бы сами собой последовали, — тут-то, кажется, в Терехова и вошло нечто, вошло глубоко, и названия этому не было. — Как же так, Валя, — произнес Терехов с непонятней ему самому улыбчивостью и с полушутливым укором, — отдавать нужно чужое. А парень продолжал: — С некоторыми приходится скандалить — не отдают книгу, и все. — Как же не отдать... Твоя же книга. Как это не отдают, — Валя, потерявшаяся, сыпала слова одно за другим; она была сама готовность, сама уступчивость. Что-то повисло в воздухе, и Терехов не знал — что. — А ведь эта тоже, кажется, моя книга, — продолжал парень. С этаким смешком продолжал он. — Моя... Книга была на этот раз не его, дешевенький томик Есенина, — Терехов видел и помнил, как Валя ее покупала. В букинистическом. Валя вспыхнула — и тут же заспешила: — Бери, — у нее даже руки задрожали. — Бери. Конечно, твоя... Бери. — Моя, — посмеивался парень. — Моя книга. — Да, Правда, правда, — тараторила Валя, — твоя... И как так получилось, прямо не знаю. Терехов заметил тогда же еще кое-что — глаза парня: мелькнула в них и, мелькнувшая, уже не уходила небрежность, бесцеремонность, что ли, когда с человеком позволено, дескать, и так и этак. Как хочешь. Большего-де она не заслуживает, такой человек... Чувство, хотя уже и узнанное, было Терехову в новизну: он сидел подавленный. Он понимал и знал лишь то, что, как и Валя, он готов отдать сейчас все, что на книжной полке и вне ее тоже, лишь бы человек этот, встреченный ими и вторгшийся, ушел по-тихому. Лишь бы исчез. И тот ушел. И исчез.
За месяц или полтора случай будто бы выветрился, но однажды Терехов, придя к Вале, сказал, как говорил обычно; «Пойду в гастроном. Слетаю. Надо же купить чего-то на вечер», — а она увязалась за ним. «Валя, я сам схожу», — сказал Терехов и остро почувствовал, что ее сопровождения он почему-то не хочет. Он даже не понял почему. Даже удивился, как удивляются самому себе. Обычно за покупками ходили то он, то она, но не вместе — так получалось. — Посиди дома — одному в магазине проще, — говорил Терехов и слышал свой собственный странный голос. — Ничего не проще. Он шел с сумкой, Валя шла рядом — и впервые он понимал, что на них смотрят. Их видят. — Может быть, вернешься? — попросил он. — Н-нет, — сказала она, жмясь к его плечу. — Ну хотя бы иди прилично. — Что тут такого? — Мы на улице все же. Не дома. Он в меру попал, задев ее словом и царапнув, — теперь она не висла и не
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (6) »
Последние комментарии
17 часов 8 минут назад
19 часов 12 минут назад
1 день 16 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 22 часов назад
2 дней 2 часов назад