Часть четвертую я слушал необычайно долго (по сравнению с предыдущей) и вроде бы уже точно определился в части необходимости «взять перерыв», однако... все же с успехом дослушал ее до конца. И не то что бы «все надоело вконец», просто слегка назрела необходимость «смены жанра», да а тов.Родин все по прежнему курсант и... вроде (несмотря ни на что) ничего (в плане локации происходящего) совсем не меняется...
Как и в частях предыдущих —
подробнее ...
разрыв (конец части третьей и начало части четверной) был посвящен очередному ЧП и (разумеется, кто бы мог подумать)) очередному конфликту с новым начальственным мразматиком в погонах)). Далее еще один (почти уже стандартный) конфликт на пустом месте (с кучей гопников) и дикая куча проблем (по прошествии))
Удивила разве что встреча с «перевоспитавшейся мразью» (в роли сантехника) и вся комичность ситуации «а ля любовник в ванной»)) В остальном же вроде все как всегда, но... ближе к середине все же наступили «долгожданные госы» и выпуск из летного училища... Далее долгие взаимные уговоры (нашего героя) выбрать «место потеплее», но он (разумеется) воспрининял все буквально и решил «сунуться в самое пекло».
Данный выбор хоть и бы сделан «до трагедии» (не буду спойлерить), но (ради справедливости стоит сказать, что) приходится весьма к месту... Новая «локация», новые знакомые (включая начальство) и куча работы (вольно, невольно помогающяя «забыть утрату»). Ну «и на закуску» очередная (почти идиотская) ситуация в которой сам же ГГ (хоть и косвенно, но) виноват (и опять нажравшись с трудом пытается вспомнить происходящее). А неспособность все внятно (и резко) проъяснить сразу — мгновенно помогает получить (на новом месте службы) репутацию «мразоты» и лишь некий намек (на новый роман) несколько скрашивает суровые будни «новоиспеченного лейтенанта».
В конце данной части (как ни странно) никакого происшествия все же нет... поскольку автор (на этот раз) все же решил поделиться некой «весьма радостной» (но весьма ожидаемой) вестью (о передислокации полка, в самое «пекло мира»)).
Часть третья продолжает «уже полюбившийся сериал» в прежней локации «казармы и учебка». Вдумчивого читателя ожидают новые будни «замыленных курсантов», новые интриги сослуживцев и начальства и... новые загадки «прошлого за семью печатями» …
Нет, конечно и во всех предыдущих частях ГГ частенько (и весьма нудно) вспоминал («к месту и без») некую тайну связанную с родственниками своего реципиента». Все это (на мой субъективный взгляд)
подробнее ...
несколько мешало общему ходу повествования, но поскольку (все же) носило весьма эпизодический характер — я собственно даже на заморачивался по данному поводу....
Однако автор (на сей раз) все же не стал «тянуть кота за подробности» и разрешил все эти «невнятные подозрения и домыслы» в некой (пусть и весьма неожиданной) почти шпионской интриге)) Кстати — данный эпизод очень напомнил цикл Сигалаева «Фатальное колесо»... но к чести автора (он все же) продолжил основную тему и не ушел «в никуда».
Далее — «небрежно раздавленная бабочка Бредберри» и рухнувший рейс. Все остальное уже весьма стандартно (хоть и весьма интересно): новые залеты, интриги и особенности взаимоотношения полов «в условиях отсутствия увольнений» и... встреча «новых» и «бывших» подруг ГГ (по принципу «то ничего и пусто, то все не вовремя и густо»)) Плюсом идет «встреча с современником героя» (что понятно сразу, хоть это и подается как-то, как весьма незначительный факт) и свадьма в стиле «колхоз-интертеймент представляет» и «...ах, эта свадьба пела и плясала-а-а-а...» (в стиле тов.П.Барчука см.«Колхоз»)).
Концовка (как в прочем и начало книги) «очередное ЧП» (в небе или не земле). И ведь знаю что что-то обязательно будет... И вроде уже появилось желание «пойти немного отдохнуть» после части третьей... Ан нет!)) Автор самым циничным образом «все же заставил» поставить следующую часть (я то все слушаю в формате аудио) на прослушку. Так что слушаем дальше (благо пока есть «что поесть»))
Можно сказать, прочёл всего Мусанифа.
Можно сказать - понравилось.
Вот конкретно про бегемотов, и там всякая другая юморня и понравилась, и не понравилась. Пишет чел просто замечательно.
Явно не Белянин, который, как по мне, писать вообще не умеет.
Рекомендую к прочтению всё.. Чел создал свою собственную Вселенную, и довольно неплохо в ней ориентируется.
Общая оценка... Всё таки - пять.
приникнув к окну. Заговорить с соседями не решался, боялся, не поймут, все-таки болгарский язык — не русский.
Многое поражало, но больше всего не новые дома на улице Горького, не выставка, а то, что здесь жили мирно, очень мирно, даже слишком. Пеев был старым солдатом, воевал дважды, был ранен, награжден, командовал ротой и батальоном, и он размышлял над тем, как можно вкладывать миллионы и миллиарды рублей в строительство, например, в грандиозные павильоны выставки, зная, что Гитлер выдвинул и осуществил лозунг «пушки вместо мяса», а битва уже идет — фашистская Германия развязала вторую мировую войну… Разгромлена Польша, и вермахт, направляемый глобальными «идеями» фюрера, совершит новый прыжок. Куда? На запад, через Ла-Манш, или на восток?
Осеннее, очень чистое московское небо. Пеев вглядывался в него и думал, что времени для колебаний больше нет. Пора решать.
В сущности дело касалось не столько его и его личной судьбы. Оно тесно, до боли тесно было связано с Болгарией и ее завтрашним днем. Не оставалось ни малейшего сомнения, что монархо-фашистское правительство впряглось в одну упряжку с Берлином или, точнее говоря, согласилось на роль спицы в колеснице. Но если так — что ожидает Болгарию, какое будущее ей уготовано? И можно ли оставаться сторонним наблюдателем, предвидя, что твоя родина неотвратимо идет к катастрофе?
«Да, медлить дольше нельзя», — думал Пеев.
Семь месяцев ожидания вели его к решению. С кем идти? Как и куда? Все было бы проще, если бы речь шла только о нем. Формально уже не входивший в компартию, он продолжал считать себя ее членом и никогда не забывал, что партийный стаж его исчислен с 1910 года К Интернациональный долг! Формула бытия, принятая как аксиома еще тогда, когда в юнкерском социалистическом кружке он твердо установил, что посвятит свою жизнь обездоленным, пролетариату всех стран, который обязательно соединится, чтобы создать на земле новое общество — без эксплуатации и угнетения.
Странная штука — жизнь. Вот фотография, он привез ее с собой. Девять юнкеров, в наброшенных на белые гимнастерки шинелях. Идейные друзья, братья по борьбе. Социалисты. Первый во втором ряду слева — Кирилл Славов, из богатейшей семьи, единственный отпрыск и наследник. Коммунист. Помогает партии материально. Этот был и остался товарищем. А вот Иван Экономов — этот теперь фашист, полковник в отставке, в дружбе с гитлеровским послом в Софии Бекерле и рекламирует ее на каждом перекрестке… И совсем уже странное соседство — Никифор Никифоров и Марков. Оба сейчас генералы; первый — самый близкий друг и товарищ Пеева, кристальной души человек; второй — монархист, каких мало. Да, жизнь размежевывает, а то и делает врагами, ставя по разные стороны барьера. И надо решать. Бесповоротно.
Торговец, занятый своей камсой, дал Пееву свободный день.
— Развлекитесь, доктор. Знаете, и в Москве есть интересные места. Вы не ужинали в «Национале»? — Европа, люксу с!
Утром Пеев, не заглядывая в записную книжку, набрал номер телефона.
— Станко? Это Сашо! Я в Москве. Нам надо встретиться.
Станко — политэмигрант. Номер его телефона получен в Софии от надежного товарища. Но и ему, этому товарищу, Александр Пеев не сказал, зачем хочет повидать Станко.
Осторожность, самое основное сейчас — осторожность. Надо думать не только о сегодня, но и о дне завтрашнем. Решение мое, и отвечаю за него только я… Только я один!
Станко приехал в «Савой». Слушал серьезно и, как показалось Пееву, отчужденно. Сказал:
— Это продуманное решение или интеллигентский авантюризм?
— Я думаю о войне.
— Здесь считаются с такой возможностью и принимают все меры.
— Я не о том, Станко! Скажи просто: можешь помочь или нет?
Станко пожал плечами, и у Пеева мелькнула короткая, болью отозвавшаяся в сердце мысль. Выходит, зря ехал, напрасно мучился, колебался, так трудно шел к своему, к словам, сказанным в этом разговоре и знаменовавшим для него полное самоотречение.
— Да, — сказал Пеев и устало улыбнулся. — Я понимаю. Что ж, на нет и суда нет.
Станко протестующе поднял руку.
— Погоди! Это очень серьезный разговор.
Пеев молчал, думал о своем. Серьезный разговор? А разве то, с чем он приехал и что предложил, несерьезно? Разве несерьезен выбор, сделанный им? Сюда, в Москву, он приехал, чтобы в надвигающейся войне сражаться вместе с русскими за Россию и Болгарию. Только не за монархическую Болгарию, придаток к Германской империи, а за социалистическую, свободную. Именно в этом он видел свой долг.
— Ты что-то сказал, Станко?
— Я спросил, когда ты едешь?
— Завтра. Может быть, на день-два задержимся в Киеве, у моего патрона там дела.
— Уезжай спокойно.
— И это все?
— Все, Сашо… А теперь расскажи, как в Софии? Боже мой, чего бы я не дал, чтобы хоть в полглаза глянуть на Лозенец и Витошу…
Ах, Витоша, Витоша, болгарский изумруд…
Песенка была простой; Пеев подтянул мелодию: «Ах, Витоша, Витоша…» Пел и думал: значит, все-таки мое
Последние комментарии
12 часов 28 минут назад
14 часов 33 минут назад
1 день 11 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 17 часов назад
1 день 21 часов назад