Лысый робот [Алексей Валентинович Молокин] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

чего-нибудь повысоковольтнее с крутыми фронтами импульсов, чтобы проняло как следует.

Эргов[5] покамест, слава Айзеку, хватало. На отпускные старина Эк, надо отдать ему должное, не поскупился.

Над клепанной из котельной стали стойкой клубился нанопиксельный экран трехмерки, на котором красавец с вороненым корпусом выплясывал с десятком развязных робобалеток, ухитряясь при этом распевать во весь динамик:

Когда железные малышки
Откроют маленькие крышки…
Железные малышки синхронно дрыгали стройными нижними манипуляторами и пискляво подпевали:

Когда железные малышки
Поднимут нижние задвижки…
Демонстрировали старинный мюзикл времен легендарного «сухого закона». Мюзикл назывался «Нежная вибрация» и в музыкально-танцевальной форме рассказывал о взаимном притяжении, возникшем между роботами враждующих мафиозных кланов, торгующих запрещенными генераторами импульсных помех. Как помнил Ик, история любви закончилась трагически, потому что герой и его возлюбленная питались напряжением разной полярности. Видимо, до такой простой штуки, как двухполупериодный выпрямитель, делающий роботов инвариантными к полярности напряжения питания, в те легендарные времена еще не додумались. С другой стороны — если бы эти выпрямители существовали, то не состоялась бы высокая трагедия, уже четыре века будоражащая воображение романтичных роботов.

Кстати, несмотря на специализацию по истории, Ик так и не понимал, почему запрет на продажу высоковольтных напитков назывался «сухим законом», а процедура приема модулированных электронных импульсов — жаргонным словом «выпить», явно заимствованным из человеческого сленга. К счастью, издревле существовали и другие слова, гораздо точнее обозначающие упомянутое действие: типа «вздрогнуть», «разрядиться», «бухнуть» и тому подобное. Сейчас само понятие «сухой закон» относилось к категории исторических курьезов; так называемые «Игольчатые импульсы», «Промышленные помехи» и даже улетный «Белый шум» были давно узаконены и продавались повсеместно.

— Двойной киловольт с качающейся частотой, — потребовал Ик у бармена, со звоном опускаясь на изогнутый рельс, опоясывающий стойку. — И чтобы фронты импульсов не расплывались. Я плачу.

Бармен покачал квадратной головой и с укоризной посмотрел на изрядно уже рассинхронизированного клиента.

— Что-то ты зазнался, братец, своих не узнаешь, — звучным, профессиональным голосом сказал он, отвернулся, включил синтезатор со старомодными стрелочными индикаторами и принялся смешивать импульсы в микшере. — Как сам-то?

По голосу Ик его и узнал, а узнав, не то растрогался, не то обрадовался. Это был когда-то известный на всех Аренах города Фердинанд Айзенкопф, последний и единственный в мире укротитель паровозов и знаменитый шпрехшталмейстер. Последнее занятие он считал побочным, позиционируя себя именно как паровозника, только вот эти древние создания не пользовались особой любовью у почтеннейшей публики, а у хозяев Арен — и подавно. Были они прожорливы и неторопливы, подолгу разводили пары, да еще и рельсов требовали. А каково это ради одного номера сооружать на Арене целый полустанок? Потом произошел какой-то скандал, не то у последнего оставшегося на ходу паровоза котел при публике взорвался, не то колосники вывалились, короче говоря, Фердинад расплевался с хозяевами и куда-то сгинул.

То-то чучело паровоза у входа показалось Ику знакомым.

— Здравствуй, Фердинанд! — поздоровался Ик. — Вижу, ты не пропал, просто сменил профиль. И как оно? А у входа это…

— Да, это знаменитый «007»[6], — гордо и в то же время печально пробасил шпрехшталмейстер. — И вообще, раз уж ты здесь, то зови меня, как в старые времена, — Ферди. Вот твое пойло!

— Чем напиваться в одиночку, угостил бы девушку, а, красавчик! — услышал Ик откуда-то сбоку.

Ика давно никто бескорыстно не называл красавчиком. Собственно, его никогда так не называли, даже до облысения. Вот и в данном случае корысть была налицо.

Лысый робот с некоторым усилием сфокусировался на диковинном механическом создании, как следовало полагать, женского пола. Хотя что-то женственное в этом чучеле безусловно оставалось.

— Меня зовут Роза, — сообщило существо хрипловатым голосом. Видимо, регулятор тембра барахлил. — Так как насчет «Чистого трехфазного»?

Ик кивнул. Механизма, назвавшаяся Розой, выглядела куда несчастнее его самого, а совершение благородных поступков, понятно, уменьшает энтропию, или попросту — бодрит. Хотя неизвестно, можно ли считать заказ выпивки опустившейся механизме, которую и роботессой-то назвать неловко, воистину благородным поступком.

— Мне на триста восемьдесят вольт, с базовой частотой четыреста, — конкретизировала механизма. — Три фазы и кабель не забудь,