Не спрашивай [Дональд Эдвин Уэстлейк] (fb2) читать постранично, страница - 4

Крагнк.

— Только с акцентом, — сказал новенький с акцентом и коверкая слова, — на «ий».

— Хорошо, я буду стараться, Грийк, — ответил Келп и обратился уже к Дортмундеру: — Он не местный.

— Значит, ты разговариваешь со мной, — заметил Дортмундер.

Келп усмехнулся и пожал плечами.

— Ну, конечно, почему бы и нет? Разве могут каких-то пару рыбёшек разлучить друзей?

— Вполне могут, ведь ты рассказал о случившемся каждому встречному в этом мире.

— Да ладно тебе, Джон, — дружелюбно сказал Келп. — Ведь лучше рассказать веселую историю, чем хранить горький секрет?

— Ты даже не спросил моего разрешения на это.

— Дортмундер, — вмешался Тини низким и нетерпеливым голосом, — ты с нами или как?

— Я с тобой, Тини.

— И ты познакомился с моим кузеном.

— О, он твой двоюродный брат? Грийк Крагнк?

— Здесь, — торжественно объявил Грийк Крагнк и ткнул пальцем, который был больше похож на белую колбасу, чем на человеческий орган, в Дортмундера, — Он смог произнести!

— Я смог?

— Н-да, мой кузен, — подтвердил Тини. — Из моих родных мест. Мой, казалось бы, навсегда потерянный брат, можно выразиться так.

— Я заметил ярко выраженные семейные черты, Тини, — согласился Дортмундер.

— Как и большинство людей. В любом случае на моей родине возникли неприятности, поэтому Грийк наконец-то разыскал меня.

— И то верно.

— И вот, что я подумал. Если на земле моих прадедов происходят беспорядки, то почему бы не проявить, хоть немного верности, лояльности к ним, я прав?

Все молча согласились с Тини. (Все всегда соглашались с Тини).

Тини кивнул, соглашаясь сам с собой, и повернулся к Грийку:

— А теперь расскажи им всю историю с самого начала.

Кузен тоже молча кивнул, и лысина отразила блики света.

— Мы имуть имули кость, — произнес он.

Дортмундер, Келп и Марч сосредоточили свое внимание только на словах кузена и ждали больше информации. Но Грийк замолчал. Он лишь сделал решительный кивок головой и проглотил половину содержимого своего стакана.

Дортмундер не выдержал первым и спросил у Тини:

— Мне послышалось, что он произнес слово «кость»?

— Да, — подтвердил Тини. — Бедро Санта-Ферганы. (Как ни странно, но он произнес слово «бедро» правильно, с протяжной е, как в слове «женщина»).

— Кость? — переспросил Дортмундер.

— Это реликвия, — объяснил Тини. — Она принадлежала Святой. Это кость от Святой, поэтому она считается реликвией, — и он обратился за поддержкой к своему брату: — Я прав?

— Тик точно!

— А теперь вернемся к моей родине, — продолжил Тини, — они хотят…

— Пардон, Тини, — прервал его Дортмундер, — но что это за страна такая?

— Ну, это выглядит на первый взгляд довольно сложно, — начал Тини. — Это очень древняя страна, но в то же время она является и довольно молодым государством.

— А у этой страны есть, вообще, имя?

— Позже, — заверил Тини.

Дортмундер нахмурился.

— Позже? Это имя такое?

— Нет, нет, — возразил Тини. — Ты все время усложняешь, казалось бы, простые вещи, Дортмундер. Мою родина называется Тсерговия.

На звуки этого священного слова его кузен даже встрепенулся.

— Тсерговия, — размышлял Дортмундер. — Нет, никогда о ней не слышал, — он глянул на Келпа, который отрицательно покачал головой, и на Стена, который произнес:

— Если это не входит в знаменитую пятерку районов Нью-Йорка, то я также ничего не знаю об этой стране.

— Это крошечная бедная страна, которую исторические события привели к разрухе. В средние века на протяжении долгого времени моя родина была независима, позже, к несчастью, вошла в состав Австро-Венгерской империи. Однажды вся ее территория вплоть до горного хребта чуть было не стала частью Албании. Спустя еще какое-то время пришли комуняки и присоединили ее к другой дерьмовой стране, к Вотскоэк…

Грийк зарычал как раненый зверь.

— …и назвали ее как-то по-другому, но теперь коммунисты ушли и вся Восточная Европа трещит по швам. Тсерговия снова cтала независимым государством.

— Наконец-то свободным, — добавил Грийк.

— И она станет по-настоящему другой страной, — заверил Тини, — с того момента как мои дедушка и бабушка решили уйти в… — он нахмурился и повернулся к кузену: — Напомни мне еще раз, как называлось то место?

— Стиптия, — помог Грийк.

— Н-да, верно, — согласился Тини. — Мой фамильный деревенский дом.

— Красивая небольшая деревушка, — мечтательно произнес Грийк, — которая размустилась межу скал и гор.

— Один мой дед был деревенским кузнецом, — сказал остальным Тини, и в голосе слышалась гордость за семью. — А другой… — и снова он потерялся.

Почесав свой широкий лоб, он спросил у Грийка:

— Грийк? Кем был мой второй дедушка? Ты никогда не рассказывал мне.

— О, ню, — начал Грийк. — Это было так давно.

— Да, но чем он занимался до отъезда в США? Один был кузнецом в деревне, а второй?

— Ню, — неохотно начал Грийк, — он был