Тайна о Великом Мастере [Людмила Афанасьевна Бабич] (fb2) читать постранично, страница - 2
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
«В ее стихах наряду с темой любви к Великому Мастеру, в преломлении через которую автор рассматривает настроение возраста, ностальгию по ушедшему, ожидание будущего, размышляет о созидающем начале человека, что для нее есть Бог, присутствует тема привязанности к своему городу. Преклоняясь перед величием Природы, вместе с тем основным лирическим образом избрала Великого Мастера. Именно к нему обращены многие из поэзий Л. Овсянниковой, с ним она ведет и диалог, и спор, ему посвящает и жалобу свою, и исповедь, и благодарность за большой дар — жизнь».Нет, не мог Великий Мастер быть заурядным человеком. Ну слишком не по плечу ему, даже и горячо любимому, даже и очень сильному, все перечисленное Вадимом! Анатолий Шкляр в своей статье «Мои поэмы кронами шумят…», привыкший, как и большинство хороших поэтов, писать афористично, выразился короче:
«Обширна и многопланова любовная лирика Любови Овсянниковой, переплавившаяся через образ ее лирического героя — Великого Мастера. Кощунственно ли, что Бог для нее все же — не «закаты и рассветы», а созидающее, творящее начало человека?»Оба повторили фразу о созидающем начале человека… Вот что они в своей мудрости видели в образе Великого Мастера!! А я что?.. Тоска по идеалу, от которого все больше откатывалась наша «перестроечная» действительность, застигла Любовь Борисовну в период трудный (собственно, потому она и возникла, тоска) — тут и возрастная переоценка ценностей, и пришедшее с ней понимание ограниченности отпущенного времени, которое с каждым днем исчерпывается. А ведь хочется все успеть! Любовь Борисовна, с тех пор, как потеряла отца, часто и подолгу гостила у мамы в селе. Правда, иногда приезжала ко мне, но ненадолго, у нее совсем не оставалось свободного времени. Сама же я болела и уже не выезжала из дому. Визиты к ней и разговоры дни напролет отошли в прошлое. А я помнила их и перемывала в памяти, просматривая использованные и неиспользованные записи. Чувствовала, что не то думала, писала и публиковала. Требовались исправления. Мне это самой надо было — для завершения своего образа. Вдруг не все равно стало, что обо мне думают люди и что будут думать впредь. Исправлений требовало и отношение к Любови Борисовне, всегда терпеливой и внимательной ко мне, — вольно-невольно я со своими статьями проникла и в ее будущее, оставив неровную колею, и след этот следовало исправить. Или дополнить. И я делала новые наброски, возможно беспорядочные — не получалось все сразу собрать в кучу. Отдельные мысли я писала на отдельных листках, потом тасовала их, группировала по темам, по внутренней логике, искала склеивающий глей и живые соки… Соки живых мыслей. А потом опять позвонила ей. Как только смогла, она приехала. О земном уже не говорилось, я от него отдалялась. И не заботилась ни своим видом, ни обстановкой квартиры. Все становилось ускользающими дымами, над которыми терялась власть. Зато теперь имелась возможность видеть со стороны. И я поняла, что в том мире, куда меня несло, нет места страстям и предметам — там обитала душа. Вот где она находилась — вверху, под облаками. Туда не каждый день смотрит бегущий человек. Меня волновали перемены, быстро и безвозвратно пришедшие, бешено разгоняющиеся, как снежный ком с горы, хотелось разобраться в них. Возможно, чтобы освоиться — естественное стремление. Тем не менее. вновь и вновь материальное не умолкало, память о нем жила, оно звучало как эхо. За что же мне было ухватиться, если ноги на земле не
Последние комментарии
1 час 48 минут назад
2 часов 28 минут назад
2 часов 30 минут назад
4 часов 29 минут назад
10 часов 35 минут назад
10 часов 47 минут назад