Обвал [Николай Иванович Камбулов] (fb2) читать постранично, страница - 144

сразу началась пирушка, которая вскоре превратилась в своеобразный турнир провозглашения тостов.

— Крокодил крокодила не кусает! — провозгласил Теодор, расцеловав перед тем Апеля Фукса. — Не грызет даже в том случае, если он льет горючие слезы. Пьем за крокодилов!

Они опять обнялись, хлопая друг друга по спинам и хохоча.

— Мой учитель, теперь мой тост, — заявил Фукс и наполнил шампанским два фужера. — Мой учитель, я пью за то, чтобы мои деньги никогда не поссорились с твоими.

Теодор не поднял своего бокала, он протер вдруг повлажневшие глаза, промолвил с печалью:

— Мой любезный Фукс, твой учитель уже не тот бравый капитан, который, как ты знаешь, во время войны без колебаний тысячами отправлял советских туда, откуда начинается хвост редиски. Я имел от фюрера полную свободу рук. Я не нуждался в средствах…

— Говори, сколько тебе нужно? — быстро прервал его Фукс.

— Миллион…

— Миллион? И ты тотчас вложишь этот миллион в ракетное производство господина Лемке!

— Ты сам провозгласил, чтобы твои деньги никогда не столкнулись, не поссорились с моими деньгами. Мы с тобою, дорогой Фукс, всего лишь плачущие крокодилы, кусать друг друга не будем!

— Найдем, куда приложить деньги…

Теодор, проводив Фукса за ворота, вернулся к столу, с чувством усталости опустился в кресло, с которого виднелся «Горбатый мост». С этого моста, вспоминал Теодор, с большой высоты бросались в воду неудачники, различного рода авантюристы и даже обанкротившиеся отцы города, разбивались, гибли.

Тихо к столу подошел старик-привратник.

— В моих ушах, — произнес Теодор, — до сих пор слышится голос моего больного отца. Он мне говорил: «Если бы можно было вынуть, обнажить земную ось, то на ней мы прочитали бы: «Капитал»…» А вспомните Хиросиму! — продолжал Теодор, все глядя на «Горбатый мост». — Мой отец, уже умирая, говорил мне: «Это на высшем уровне взвинтили страх… Теперь начнут ковать, устрашать, опустошать карманы…»

На «Горбатом мосту» полыхнуло пламя, докатился грохот взрыва, горячим дыхом шатнуло деревья… Теодор устремил взор в дегтярно-черное небо, откуда вдруг начал нарастать гул самолетов-ночников.

— Ленцер, — за многие годы совместной работы Теодор впервые назвал по фамилии старика-привратника, взятого им на виллу сразу же после Нюрнбергского процесса. — У нас, немцев, своя цель. Когда-то Адольфа Гитлера считали драчливым шалопаем, крикуном. А крикун-то оказался при своем уме… Ленцер, еще немного — и мы запряжем енота телегу и весь мусор на свалку…

Старик Ленцер вдруг скукожился, сжался в комочек, еле слышно произнес:

— И опять война… Я уж не тот, к земле клонит…

Похоже, Теодор не расслышал стон старого Ленцера: он стоял к нему спиной, все глядя в небо и ожидая при этом от привратника привычного для себя слова «определенно». Однако вместо ответа за спиной раздался выстрел. Теодор быстро оглянулся: Ленцер лежал вниз лицом с простреленной, окровавленной головой, а из дула пистолета, еще державшегося в побледневшей руке старика, по земле стелился пороховой дым…

Крым — Прибалтика. Москва. 1942—1980 гг.

Примечания

1

Инженер-полковник СС Вальтер Рауф ныне проживает в США.

(обратно)

2

Нет (азерб.).

(обратно)

3

Спасибо тебе, друг! (турецк.)

(обратно)

4

Кто ты есть?! (нем.)

(обратно)

5

Не стрелять! (нем.)

(обратно)

6

Меня зовут Эльза (нем.).

(обратно)

7

Не учите меня, господин полковник! (нем.)

(обратно)

8

Дядя! Дядя! (нем.)

(обратно)

9

Мамочка! Мамочка! Это моя мама! (нем.)

(обратно)