Спасение челюскинцев [Александр Степанович Старостин] (fb2) читать постранично, страница - 59

вечно недоедающие челюскинцы умяли полванночки говяжьей тушенки, Кренкель сказал:

— А это отнесу собачкам. Где они?

— В «Бич-баре» загорают, — сказал капитан.

Но все восемь собак, привлеченные запахом консервов, переместились к штабной палатке.

— Кушать подано! — сказал Кренкель и поставил ванночку перед собаками.

И что тут началось!

Воронин и Бобров, чувствуя, что не заснут, вышли из палатки.

— Вы, Владимир Иванович, абсолютно правы. На материке сейчас прекрасно! — сказал Бобров и положил руку на плечо капитана. И вдруг их обоих охватила такая радость, такой прилив сил — скоро земля! — что они обнялись и расцеловались.

Кренкель вылез из палатки для того, чтоб побеседовать с собаками, и увидел плящущих не очень молодых и всегда сдержанных мужчин. Он даже рот раскрыл от удивления.

— Успокойся, товарищ Кренкель, — сказал Бобров. — Не подумай, что мы сошли с ума. И никому ни слова о том, как мы отплясывали трепак.

— Да-да, никому не говори, — поддакнул Воронин. — Могут неправильно понять.

Тайну пляски капитана и начальника экспедиции в ночь на тринадцатое число разгласил сам Бобров. Поэтому нет никакой нужды и нам просить извинения за этот рассказ.

Но тут же все разом вдруг осознали, что радоваться-то, собственно, рановато — давление неумолимо падало.

Капитан пошел в свою палатку, засветил «летучую мышь». Потом разжег примус, вскипятил воды, помыл посуду и принялся наводить порядок по старому поморскому обычаю. На столик выложил запас продуктов и спички — вдруг кто придет.

«Кто? — улыбнулся Владимир Иванович. — Но это не важно. Важно соблюдать обычай предков. На добрых обычаях держится русская земля».

Капитан еще раз осмотрел палатку, погасил лампу и вышел. Стояла удивительная тишина. Даже лед не трещал. В этой тишине было что-то жутковатое.

Воронин поглядел на звезды и стал как бы вслушиваться в тишину, которая, как ему показалось, состояла из множества звуков.

Потом стал забивать дверь, чтоб в палатку не зашел медведь. Впрочем, миша мог бы пройти и сквозь парусиновую стенку. Потом капитан вспомнил, что оставил внутри шапку. Вернулся за шапкой.

Потом увидел спасательный круг и вырезал ножом надпись «Челюскин». Из свода морских сигналов выбрал флаг — букву «Ч» — желтый ромб на голубом фоне и сунул себе за пазуху. На память.

Боцман Загорский уложил грузы на собачью нарту, расправил потяг и распутал все постромки, чтобы по сигналу о вылете самолетов не суетиться и не путаться в упряжи.

Кренкель приготовился к выходу на связь с Ванкаремом.

Небо на востоке заалело.

Ванкарем вышел на связь:

«Ждите Водопьянова — вылетел».

Прошел час, полтора — Водопьянова не было. Челюскинцы заволновались. Ну конечно же, у них были основания для волнения.

«Водопьянова нет. Что с ним?» — передал Кренкель.

«Вылетел полтора часа назад, — сказал Ванкарем, но тут же, ко всеобщему удовольствию, добавил: — Возвращается! Не нашел дымового сигнала. Дайте побольше дыма».

Через минуту Ванкарем сообщил для Боброва:

«Отправляем три самолета. Осмотрите лично лагерь, чтобы в нем не осталось ни одного человека. Свободное место догрузите собаками…»

— Ну вот, а вы волновались! — сказал Воронин собакам, которые торчали тут же.

Бобров даже несколько обиделся, получив такую радиограмму.

— Как же это можно бросить собак! — сказал он. — Мы на них ездили-ездили, они были и остаются нашей последней надеждой. Если не прилетят самолеты. Да ведь нам после этого ни один полярник руки бы не подал! Тем более, что собак мы взяли у чукчей, а долги надо возвращать.

Ровно в час ночи Ванкарем передал долгожданную весть:

«Вылетели три самолета».

Кренкель вышел на связь с Уэленом, чтоб поблагодарить Людочку Шрадер за блестящее радиообслуживание лагеря. Людмила Шрадер ответила:

«Почти все поняла… Не знаю, как и выразить нашу общую радость по поводу такого благополучного окончания всей этой жуткой аварии. Ждем, ждем, ждем. Баня скоро будет готова. Приготовлено много горячей воды. Ну, молодцы, слежу за вами…»

— Товарищи! — сказал Кренкель. — Водопьянов не нашел лагерь оттого, что был слабый дым. А тут над разводьями поднимается пар и сбивает с толку. Надо поддать так, чтобы небу сделалось жарко.

— Весь хлам сожгли, — сказал запасливый боцман Загорский, — остались только нужные и добротные вещи.

— Да кому они теперь нужны, твои добротные вещи! — засмеялся Кренкель. — Их вывезти — дороже станет. Всё — в костер!

И в костер полетели нераспечатанные рогожные кули с новыми полушубками, палатки, меховые спальные мешки, чемоданы, подушки и одеяла.

— Плохо дымит, — сказал заядлый курильщик Кренкель и метнул в огонь два фанерных ящика с папиросами первого сорта «Казбек».

И тут показались самолеты.

Прежде всего принялись грузить собак. Пожалуй, это было самым трудным и даже рискованным делом. Они визжали и кусались. Наконец восемь сердитых пассажиров