Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
name=r2>[2] Их было восемь, они сидели рядком за двойным заграждением из хрусталя и столового серебра и хором горланили эту песенку, поднимая бокалы: Жоэлла, Билли Гамбург с Дото, мэтр Кольбер-Леплан, Дю Валь, Жаффе, Сильвия Лепаж, Меран.
Отпустив руку мужа, Диана быстро переметнулась в другой лагерь, и это она подняла первый тост. Она сказала:
— За моего дорогого мэтра!
Жоэлла непринужденно воскликнула:
— За Вэ-Эл!
С четырехлетнего возраста она звала отца по инициалам: «Вэ-Эл».
Билли Гамбург выразился витиевато:
— За единственного заступника сирот, который регулярно лишает «Вдову»[3] ее законной добычи!
Несколько притянуто за волосы — совершенно и духе Билли.
Доротея провозгласила:
— За непобедимого поборника невинных!
(И тотчас посмотрела на Билли, вопрошая глазами, верно ли она затвердила урок.)
Мэтр Кольбер-Леплан, старшина адвокатского сословия, торжественно заявил:
— Дозвольте мне, дорогой друг, подтвердить после вашего очередного успеха: вы делаете честь адвокатуре и ее старшине… Я пью за самого ревностного служителя Фемиды.
Так только говорилось: мэтр не пил ни капли.
«Такого вот наслушаешься — тошно станет, хоть беги к аферистам в услужение», — подумал Лежанвье.
Дю Валь, главный редактор «Эвенман», произнес:
— Неповторимый успех!
Свою журналистскую карьеру Дю Валь начинал как спортивный репортер.
Жаффе, художник, сказал:
— За черный монолит, который я вижу в черном и кобальте.
«На него и сердиться не стоит», — решил адвокат. Жаффе сам был черен, свою палитру ограничивал черным и кобальтом: его картины в желтых тонах ценились на вес золота.
Мэтр Сильвия Лепаж, держа бокал в вытянутой руке, словно взрывчатку, с придыханием проговорила:
— За самого лучшего наставника, за адвоката от Бога!..
Она с трудом сдерживала слезы умиления.
Мэтр Меран, красный как рак, воскликнул:
— Какая жалость, коллега, что вы родились так поздно! Вы бы спасли от казни Людовика Шестнадцатого!
Очередная глупость!
Вернер Лежанвье незаметно сунул руку под пиджак, пытаясь унять толчки изношенного сердца.
«Вспомните, что вы мэтр Лежанвье, великий Лежанвье… Не забывайте этого ни на миг».
Все, начиная с Дианы, явно ожидали от него, чтобы он разразился блестящей тирадой, которую Дю Валь мог бы напечатать в «Эвенман», но самому Вернеру Лежанвье хотелось бы в ответ отмочить такое, чтобы у всех враз вытянулись бы рожи (как сказала бы Жоэлла).
Вывернулся он довольно неуклюже:
— Благодарю вас всех. Не нахожу слов, чтобы выразить вам мою признательность, но от этого она становится лишь горячее… И позвольте мне все же остаться при более скромном мнении о себе.
Сильвия Лепаж и Меран, его преданные соратники, устроили ему овацию.
Билли Гамбург и Дото, как всегда, остались последними.
— Хочу свозить вас в одну потрясную рыгаловку, которую мы с пацанкой только что откопали, — сказал Билли. — В районе Жавеля, в брюхе старой баржи. Успеем дерябнуть только по стаканчику, зато такой прелести вы, ручаюсь, не пробовали. Настоящая жавелевая водичка! Заодно послушаю, что вы скажете о норове Эжени, моей новой тачки.
Лежанвье обернулся к Диане, ища ее взгляда, но та уже предвкушала Жавель. Ее лицо, озаренное ребяческой радостью, показалось ему еще прекраснее.
— Сожалею, — сухо сказал он, — но меня ждет работа. — У него сжалось горло. — Забирайте Диану, если она пожелает, — при условии, что вернете ее до рассвета, в целости и сохранности.
— Разве мы не знаем, как обращаться с саксонским фарфором?. — ухмыльнулся Билли.
По правде говоря, в кабинете адвокату делать было совершенно нечего — разве что слушать, как стучат внизу высокие Дианины каблучки, ждать, когда Диана уйдет, ждать, когда Диана вернется…
Она вихрем влетела пожелать ему спокойной ночи, посадила ему на нос пятно помады и, прежде чем исчезнуть, одарила напоследок пленительным шуршанием шелка, которое так вскружило ему голову в начале вечера.
Грохот входной двери, со всего размаху захлопнутой Билли, сотряс весь дом. «Билли и Дото: друзья, полученные за Дианой в приданое», — с горечью подумал Лежанвье. Свидетели на их свадьбе, свидетели их личной жизни. Внимательные, преданные, назойливые, маячат перед глазами с утра до ночи — приживалы да и только.
Нарастающее с каждой секундой сердитое урчание, рев отрывающегося от земли самолета: Эжени, новая «тачка» Билли, полетела к Жавелю…
Вернер Лежанвье снова открыл красную тетрадку, принялся ее рассеянно перелистывать. Чтобы убить время. А может, и для того, чтобы красная тетрадка, это снисходительное зеркало, отразила ему образ вечно молодого Лежанвье.
«„Tabloids“ — американские бульварные листки, специализирующиеся на светском шантаже.„Ай Сарай! Пар Жибор!“ — так кричат колдуны,
Последние комментарии
3 часов 10 минут назад
5 часов 43 минут назад
6 часов 12 минут назад
6 часов 19 минут назад
34 минут 54 секунд назад
9 часов 22 минут назад