Власть и крестьянство России [Андрей Ходов] (fb2) читать постранично, страница - 3

маргиналов, именуемых тогда "гулящими людишками", которых можно было бы, подпоив в кабаке, забрить в армию, или нанять на заводы. Не выживали подобные деятели в российских реалиях. Да и платить им опять же все равно было бы нечем.

Но решать проблему таки надо, что с помощью кнута и известной матери и делает Петр I. Реформы весьма болезненны и, кстати, тоже изрядно сократили население. К заводам, за неимение другой свободной рабочей силы, приходится приписывать все тех же крестьян. В свободное от производства время они еще и землю обрабатывают. Вводится рекрутская повинность, то есть в дополнение к обычным налогам крестьяне теперь должны платить и налог кровью. Это вообще-то против правил и вызывает изрядное недовольство, но пока под окрики царя все, включая высшее боярство, вертятся как наскипидаренные, прокатывает. Ведь обстоятельства форс-мажорные.

После смерти Петра, российская элита, набравшись европейских привычек, трансформируется. Она начинает ориентироваться на европейские стандарты элитарной жизни. На европейские стандарты элитарной свободы. Идя на встречу этим новомодным веяниям, Петр III освобождает дворян от обязательной государственной службы. Крестьянство от этих нововведение приходит в сугубое недоумение, это ведь грубое нарушение действующего общественного договора. Крестьянство ждет опубликования указа о передаче ему в пользование помещичьих земель и наотрез отказывается верить, что его нет. Ведь если дворяне теперь не обязаны служить, если теперь кровь за государство обязаны проливать мобилизованные крестьяне, то зачем вообще помещикам земля? Земли крестьянам никто, разумеется, не передает. Ропот переходит в мелкие разрозненные бунты, которые без особых проблем пока удается подавлять.

Дальше больше. Екатерина II, иностранка, явная узурпаторша, на престоле сидела весьма шатко. Чтобы задобрить дворянство она окончательно освобождает дворянство от обязательной государственной службы. Она передает землю, которую крестьяне привычно считают божьей, дворянам в личную собственность с правом продажи. Она передает в собственность дворянам и самих крестьян. И опять же с правом их продажи. При этом даже налоги дворяне платить не обязаны, они ведь неподатное сословие. Крепостное право резко ужесточается. Крепостное право распространяется на ранее свободные от него регионы. Крепостное право распространяется на ранее свободные от него группы населения. Дворянство ликует и славит матушку-императрицу, но крестьянство воспринимает данные реформы как просто вопиющую несправедливость. Мелкие бунты выливаются в Пугачевщину. Бунты удается подавить, но взаимоотношения сословий в России меняются кардинально. Теперь государство больше не является солидарным. Теперь крестьяне небезосновательно считают дворян наглыми паразитами, получившими землю и власть над ними исключительно божьим попущением. Государство и церковь тоже изрядно теряют у крестьян в авторитете. О былом сотрудничестве теперь можно смело забыть, отношения становятся чисто формальными. В смысле, что дворянам и чиновникам теперь удается выжать и выбить из крестьян, то тем они и пользуются. А крестьяне при этом прилагают чудеса изобретательности, чтобы выжать из них можно было минимум. Вся работа "на дядю" делается исключительно из-под палки, только под неусыпным контролем сверху и по возможности тяп-ляп. Явочным порядком формируется система изощренного саботажа. Бунты, кстати, продолжаются. И действия крестьян во время этих бунтов становятся крайне жестокими. Причем теперь крестьяне стараются действовать исподтишка. То есть днем могут раболепно кланяться, а ночью собраться в ватажку, и что-нибудь у помещика разграбить или подпалить, испытав при этом глубокое моральное удовлетворение. Концов не найти — омерта, круговая порука.

До центральной власти в конце концов доходит, что ситуация в стране сложилась совершенно ненормальная, могущая привести к крупным неприятностям. К каждому крестьянину надсмотрщика не приставишь. Крестьян все-таки надо освобождать, причем желательно с землей. Но осуществить это на практике совершенно не реально. Ясно ведь, что решившегося на такой фокус царя дворяне сожрут живьем без соли. Поэтому освобождение крестьян делается, как водится, через задницу. Выкупные платежи за землю ложатся на крестьянские общины совершенно невыносимым дополнительным бременем.

Крестьянская община, на которую, кстати, в дополнение к прочему взвалили еще и фискальные функции, то есть сбор налогов, постепенно трансформируется. Из тягловой, достаточно открытой и благожелательной к государству системы, несущей в основном координационные функции, она превращается в закрытую, враждебную всему окружающему миру машину выживания. Страшненькую, если разобраться, машину. Никакой такой патриархальностью, по крайней мере, в центральных губерниях уже и не пахнет. Патриархальные семьи сохраняются только на окраинах, в Сибири, у староверов. А в