Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
обернулся к ней. Она смотрела на женщину широко раскрытыми глазами, как завороженная. Ее била дрожь, щеки ввалились, в глазах светились мириады безумных огней. Казалось, что это мелкие осколки стекла, рассыпанные по черному бархату. Вот тут-то, заглянув в ее глаза, я и понял, что мы уже въехали в Полосу и изменения начались.
— Трейси? — сказал я испуганно.
Я боялся до нее дотронуться. Мне казалось, что я могу разрушить ту силу, благодаря которой она не рассыпалась на кусочки.
— И вам не удается не ощущать этого, — продолжала женщина, мерзко улыбаясь. При этом зубы ее торчали так, что больше всего напоминали о тех несчастных существах, о которых она рассказывала. — Это исходит от них, как вонь от свежевскрытой могилы. Иногда их мясо только начинает отходить от костей, а иногда…
— Эй! — сказал я ей. — Эй, может хватит, а?
— Очень скоро, уже очень скоро мы увидим их, — бормотала она, показывая в окно на сгущающиеся сумерки и плотную стену снега. — Их лица светятся, как животы дохлых рыб, гнилые зубы чернеют и выпадают, они дряхлеют прямо на глазах. И чувствуя, как силы покидают их, они падают перед тобой на колени и тянут к тебе руки, обтянутые кожей руки скелетов, и молят тебя о помощи на языках, которых ты не можешь понять… дьявольских языках. Их щеки разбухают, и их кишки начинают лезть у них изо ртов, и они пытаются запихивать их обратно, но те продолжают выпирать, и…
Трейси дико орала, лицо женщины страшно раскраснелось и казалось раздувающимся изнутри, как гниющее яблоко. Ее руки в белых перчатках вцепились в ручки кресла, и она выплевывала слова, как отравленные стрелы. Я оттолкнул Трейси в сторону и сказал женщине, чтобы она заткнулась, но та только еще упоённее продолжала живописать этот кошмар. Нарисованная ею картина вызывала у меня животный ужас, и я почувствовал непреодолимое желание шарахнуть ее чем-нибудь тяжелым. Я думаю, что я бы так и поступил, но в этот момент дверь вагона открылась и вошел Коул. Он медленно прошел по проходу и остановился около нас. Дуло его ружья уткнулось в груди женщины. Она выпучила глаза на два ствола, оказавшихся перед ее носом, и замолчала.
— Мне кажется, у тебя проблемы, Мэри, — сказал Коул стальным голосом.
— Нет, — выдавила она, — нет, я просто…
— Смотри-ка, ты вся раздулась, у тебя раскраснелось лицо, — сказал он. — Мне определенно кажется, что у тебя начались изменения. Как ты себя чувствуешь, а? У тебя, наверное, все трясется внутри, как будто что-то там переворачивается?
Он взвел курок. Мэри замерла под прожигающим взглядом его страшных глаз. Ярко раскрашенный рот раскрылся, рука сжимала горло, из глотки со свистом вырывалось тяжелое дыхание.
— Нет, Коул, — выговорила с трудом. — Я тебе клянусь, я в полном порядке. Ты же должен был видеть, ты же знаешь, я…
— Ты поганая жирная тварь, — сказал Коул. — Мне уже осточертело, что ты постоянно запугиваешь моих пассажиров. Если ты не заткнешь свою поганую пасть, я тебе обещаю, что как только я хоть немного заподозрю, что с тобой начали происходить изменения, я вмажу твои мерзкие внутренности в спинку этого сидения. И ни одна живая душа меня в этом не обвинит. — Он сунул стволы ружья между подушками ее грудей, будто вставлял вилку в розетку. — Ты полагаешь, меня кто-нибудь обвинит в убийстве?
— Пожалуйста, Коул, — прошептала она.
— Ты оставишь этих людей в покое?
Она хлопнула ресницами и кивнула. Коул грубо выругался, но поставил ружье на предохранитель. Его глаза метнулись в мою сторону, шрам на щеке сморщился как от удара.
— Держи свою пушку наготове, приятель, — сказал он мне. — В этом вагоне будут проблемы. Постарайся сделать все, что будет в твоих силах, а я, если получится, приду на помощь.
Сказав это, он двинулся по проходу к выходу из вагона. Я догнал его в тот момент, когда он уже переходил в следующий.
— Объясните мне, пожалуйста, что происходит, — сказал я, хватая его за руку.
Он пригвоздил меня к месту взглядом своих страшных глаз.
— Полегче, приятель.
— Но нельзя же говорить человеку, чтобы он приготовил пушку, не объяснив зачем.
— Мне кажется, — понятно — зачем.
Он оттолкнул меня к двери, подальше от остальных пассажиров. Сзади нас было окно, разделенное на четыре узких полоски. В каждой из них виднелся прямоугольник темно-синей ночи с одинокой звездочкой в правом верхнем углу. Казалось, это блок каких-то мистических почтовых марок. Полоски были настолько неестественно симметричны, что, глядя на них, я окончательно осознал, в какое место меня занесло.
— Это будет плохая поездка, — сказал Коул. — Я не смогу проконтролировать все вагоны, поэтому здесь я оставляю все на тебя.
Я совершенно не горел желанием принять на себя ответственность.
— Так почему же вы пропустили их в поезд, если знали, что это кончится плохо?
— Послушай, сынок: во-первых, ты все равно не сможешь этого понять, а во-вторых, у меня нет времени на объяснения. Последний раз, когда дела сложились
Последние комментарии
22 часов 11 минут назад
1 день 6 часов назад
1 день 20 часов назад
2 дней 47 минут назад
2 дней 1 час назад
2 дней 1 час назад