Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
выползала над городскими кровлями.
Скрипел журавль, лаяли вдалеке собаки, чернело небо, загораясь бесчисленными алмазными россыпями.
Едва он вошел в кухню и поставил ведро на скамью, послышалось шуршание платья.
— Простите, пожалуйста, — сказала хозяйская племянница, — дядя и тетя приглашают вас на чай.
Он посмотрел в ее большие северные глаза, спокойно и пристально наблюдающие за ним:
— Благодарю. Сегодня не могу, очень занят. В следующий раз, если позволите.
— Конечно. Приходите когда угодно, если вам позволяют ваши партийные инструкции.
— На этот счет нам инструкций не давали, — сказал Гуляев, жестко посмотрев на нее.
Они помедлили, глядя друг на друга, потом он вышел.
Что-то мешало спать, и Клешков приоткрыл глаза. Окно было странно багровым. Закат, что ли? Но разве ночью бывают закаты? Что за черт? Он привстал, вылезать из-под одеяла не хотелось: ночи стояли холодные, а в комнате было прохладно. Стекло накалялось, алые отблески полыхали вдали. Он спустил ноги на пол и, шлепая по залубенелым доскам и чертыхаясь, подошел к окну. Багровый нимб приближался. Потом вдруг что-то ухнуло, и огромное алое пламя ударило прямо в глаза. Клешков, крича сам себе, натянул галифе, на бегу прицепил пояс с револьвером, прыжком выскочил во двор и помчался вдоль забора. Горели полуэктовские склады, в которых хранились собранные за этот месяц запасы хлеба. Последняя надежда городка.
У полуэктовских лабазов, озаренные рычащим пламенем, бегали взад и вперед люди. В центре мелькали фигуры в шинелях, скакали в разные стороны всадники. Клешков увидел двух крутящихся друг перед другом конников. На одном из них пламя вызолотило белую папаху и оружие, на другом багряно светилась черная кожа куртки и фуражки.
— Товарищ начальник, — отрапортовал Александр, подбегая к всаднику в кожаном, — оперуполномоченный Клешков явился…
Лошадь начальника затанцевала, оттеснила Клешкова крупом.
— Под трибунал! — кричал Иншаков своим тонким голосом, способным пробуравить даже такую толщу, как рев огня. — Растяпы, а не бойцы революции!
— Кто растяпы? — грозно спрашивал комэск Сякин — это он был в белой кубанке. — Революционные бойцы, павшие при исполнении обязанностей? Это они растяпы?
Клешков отступил от них и осмотрелся. Три огромных деревянных склада были в сплошном огне, хрипели и вздымались обугленные стропила.
Подлетел шарабан, и с него соскочил приземистый широкоплечий человек в нахлобученной на лобастую голову кепке. Он быстро стал отдавать какие-то приказания, выстроил людей в цепочку, и по этой цепочке стали передавать ведра с водой. Несколько человек вывезли на площадь перед лабазом огромную старую пожарную бочку, потянули брезентовые рукава.
Клешков увидел Бубнича и побежал было к нему, но тот уже шел в его сторону, и Клешков остановился, ожидая приказаний.
Бубнич подошел и осадил коня Сякина, грудью толкавшего лошадь начальника Иншакова.
— Кто виноват — выяснит трибунал, — сказал он резко. — Сякин, быстро всех своих за водой! Пусть несут ее кто в чем может. Надо поставить конных цепью от реки.
Сякин немедленно умчался.
— Иншаков, — приказывал Бубнич, — оцепи пожар! Не подпускай посторонних!
Кто-то подошел и встал рядом с Клешковым. Он оглянулся. Приземистый широкоплечий человек. По лицу бегают огненные блики, кепка надвинута на самые брови. «Степан», — узнал Клешков.
— Сань, — сказал вполголоса, почти в самое ухо Клешкову приезжий, ты иди-ка стань на охрану. Там за складами один лабаз не подожжен. Если увидишь меня, не удивляйся. Что скажу — сделаешь, понял?
— Есть, — кивнул Клешков. Он пробежал мимо крайнего горящего склада, увидел, как кричит на кого-то Гуляев (хотел окликнуть его, но до того ли было), выскочил за ограду и тут увидел спешенных сякинских кавалеристов, державших коней за повод, и перед ними — темные тела на земле. Конники разом обнажили головы.
«Со своими прощаются», — понял Клешков. Склад охраняли сякинские ребята. «Видно, перебили их», — думал он, подходя к стоящему отдельно лабазу. Вокруг лежали тлевшие головешки. На двери был сбит замок. Он откинул засов, открыл дверь. Внутри — хоть шаром покати.
По жестам метавшегося в свете пламени Бубнича было видно, как он объединяет людей на борьбу за лабазы. Склады он, видно, считал потерянными.
«Чего я тут торчу! — с унылой злобой подумал Клешков. — Ну и выбрал мне Степан местечко».
Между тем у лабаза начинала собираться толпа. Он подошел, увидел повернутые в его сторону недобрые лица, приказал:
— А ну, двадцать шагов назад! — И, когда толпа зароптала, вынул наган: — Ат-ставить разговорчики!
Он шел на толпу, и она отступила. Подскакал Иншаков:
— Ты охрана, Клешков?
— Я, товарищ начальник.
— Не подпускать никого без приказу!
— Есть!
— Гляди, если что будет! Единственное, что не сгорело, стерегешь!
Клешков хотел было сообщить грозному своему начальнику, что тут потому и не
Последние комментарии
19 часов 55 минут назад
1 день 6 часов назад
1 день 18 часов назад
2 дней 1 час назад
2 дней 3 часов назад
2 дней 4 часов назад