В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
здоровья Витиного отца удовлетворительное!..
— Неправду сказал, да? — спросил Юра.
— Да в том-то и дело, что правду! — закричал Степной так громко, что, наверно, и на улице было слышно. — Оказывается, минуты через полторы после того, как Витин отец умер, к нему пришёл один замечательный профессор со своими помощниками. И он оживил Витиного отца!..
— Не может быть! Так не бывает! — воскликнули одновременно мы с Юрой.
— Может! Бывает! — торжественно, твёрдо сказал Лёва. — Профессор даже Сталинскую премию получил. Конечно, он не всегда, далеко не всегда может оживить… Даже очень редко. Но всё-таки может! И Витин папа жив. А я, ребята, решил стать помощником профессора… В общем, медицинский институт кончать. Правильно, а, ребята?
— Правильно, очень правильно! — одобрил Юра и даже потряс Лёвину руку, словно того уже приняли в институт.
— Правильно, Лёва! — поддержал я.
— Ребята, может, все вместе пойдём на медицинский? — предложил Лёва. — Вместе будем работать, как вы думаете? Здорово было бы…
— Не знаю… Я пока не решил. Ещё четыре года учиться осталось, подумать успею, — сказал Юра.
— Я ещё тоже не знаю… тоже подумаю, — ответил я.
— Знаете, ребята, к кому я сейчас пойду? — спросил Юра. — У моего папы товарищ есть. Его на войне ранило, и он неподвижный лежит. Читает, пишет, а двигаться не может. Я ему про этот случай с Витиным папой расскажу. Раз уж даже оживить человека иногда можно, так, значит, и для него наши врачи скоро что-нибудь придумают! Я пошёл, ребята.
— Знаете, — сказал Степной, провожая нас, — скоро будет в медицинском институте день открытых дверей — это когда всех пускают. Пойдём? И там мы сможем увидеть профессора, про которого я рассказывал. Хотите?
Мы сказали, что хотим, и попрощались. Юра пошёл навещать товарища отца, а я — на занятие кружка юных астрономов.
После занятия кружка, на котором Сергей Петрович очень понятно объяснил строение солнечной системы, а также дал мне задание начертить путь, который пройдёт планета Марс до следующего великого противостояния, я спросил у одного мальчика, с которым на занятиях сидел рядом, знает ли он Степного.
— Лёву? Знаю! — ответил мой новый знакомый. — Он к нам раза два заходил. Языком болтает здорово: «Я, говорит, на Луну полечу, я, говорит, хоть сегодня готов». А когда дал ему Сергей Петрович совсем простенькую задачу решить, так он сказал «решу» и больше не пришёл. А там только и надо знать, как измеряется на земле атмосферное давление. Я его, этого Степного, как-то на улице встретил. «Что ж, решил задачу?» — спрашиваю. А он мне отвечает: «Атмосферное давление мы в самом начале года проходили… Я уже не помню». Подумай, не помнит! Взял бы да повторил! Верно?
«Ещё как верно! — подумал я. — Верно-то, верно, а ведь опять мы с Юрой на Степного не повлияли».
И, придя домой, я сразу позвонил Юре.
— Юра, — сказал я, — я хочу с тобой посоветоваться, как с председателем совета отряда.
И рассказал ему всё, что знал об увлечении Степного астрономией.
— Он как встретит трудность, хоть самую маленькую, так сразу от увлечения у него ничего не остаётся, — закончил я.
— Не знаю, — ответил мне Юра. — Конечно, насчёт повторения с ним немедленно надо поговорить. А вот насчёт того, что трудностей боится… Может, он правда астрономией больше не интересуется? Может, он врачом настоящим станет? А? Вот пойдём с ним — это ведь на днях будет — в медицинский институт в день открытых дверей и обо всём по-дружески поговорим.
V
Несколько дней спустя Лёва, Юра и я были в медицинском институте. В день открытых дверей приходят в институт десятиклассники, которые собираются в этом году поступить в вуз и выбирают себе профессию. Это для них открыты двери. А нас один студент спросил, что нам надо и зачем мы пришли. Лёва сказал, что мы ещё не в этом году кончаем школу, но очень мечтаем все трое стать медиками (мы с Юрой переглянулись и промолчали), и нам очень хочется послушать, что рассказывает о нашей будущей профессии профессор… Лёва назвал фамилию.
Тогда студент улыбнулся и даже сам проводил нас в большую комнату, которая здесь называется аудиторией. Мы вошли и тихонько сели за самый последний стол, подальше от доски. Здесь тоже, как в школе, есть доска.
Профессор, тот самый, который спас Витиного отца, — ещё не старый. Он вошёл, улыбнулся — мы испугались, что это он нас увидел, — и стал рассказывать о задачах, которые стоят перед медициной. Мне было понятно, хотя и не всё. А потом он сказал, что в медицинском институте студенты будут продолжать изучение химии, физики, которое они начали в школе.
Когда профессор сказал про физику, я взглянул на Степного и увидел, что он вдруг помрачнел. И уж до конца речи профессора Лёва сидел с грустным видом.
Профессор кончил говорить, десятиклассники окружили его и стали задавать ему вопросы, а мы трое ушли.
— Ну как, пойдёшь в медицинский? — спросил Юра Лёву, едва мы вышли на улицу.
— Н-не
Последние комментарии
6 часов 16 минут назад
6 часов 33 минут назад
6 часов 58 минут назад
7 часов 30 минут назад
8 часов 37 минут назад
10 часов 18 минут назад