Киевские крокодилы [Ольга Павловна Шалацкая] (pdf) читать постранично, страница - 3

Книга в формате pdf! Изображения и текст могут не отображаться!


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Ох, тяжело мне, не знаю, переживу ли эту ночь, — говорила больная. — Как ты, моя бедная детка, останешься!
Никого у тебя нет... ни одной родной души. Съедят тебя злые
люди... и кости мои в могиле будут переворачиваться.
— Не говори так, мамочка, может быть, тебе станет лучше, примешь микстуру, которую тебе прописал доктор, —
сказала Лида.
— Нет, ничто уж не поможет, чувствую, что смерть пришла, — оставлю тебя одну, — стонала старуха.
— И я с тобой умру, мамочка, — заплакала Лида.
— Ты молода, тебе нужно жить, только будь осмотрительна, Лидочка, не слушай злых людей, а помни все, что
тебе говорила мать, поступай так, как тебе подскажет добрый голос твоего сердца. Сердце у тебя хорошее, оно не обманет тебя. Постарайся найти место себе, работай и молись
за меня...
— Всегда, мамочка. Могу ли я когда-нибудь забыть тебя?
— Будь умницей, доброй и хорошей. Помни, что здесь
на земле временная жизнь, временные лишения и мучения, а там, куда я иду, для души бесконечная жизнь. Не
делай ничего худого, старайся всеми силами избегать злых
людей, а добрых слушайся.
Она застонала и схватилась руками за грудь.
Разговор утомил больную. Она сомкнула глаза и погрузилась в полузабытье.
Лида, стараясь все делать бесшумно, принялась готовить
миндальное питье.
Она обварила кипяченой водой миндаль, после чего присела очищать его от шелухи.

13

Слезы оросили лицо девушки, она горько плакала, чуя
неминуемую беду. Умрет ее дорогая старушка... Доктор
сегодня, нахмурив брови, на ее тревожный вопрос сказал:
— Плохо, очень больна...
Ему все равно, будет ли жива старушка или умрет, всем
безразлично, только у ней разрывается сердце, а помочь
она ничем не может. Если бы можно было половину своей
молодой жизни отдать за спасение матери, она бы не задумываясь это сделала. Даже всей своей жизнью она пожертвовала бы для матери; зачем ей жить одной без ее дорогого
друга?
Никому не нужна ее больная. Недригайлова сердится даже, что старушка стонет, и просила управляющего выселить их из квартиры. Есть же такие нехорошие злые люди!
Только лавочница, Агафья Гурьевна, кажется, добрая и сочувствует им немного...
Лида тяжело вздохнула и принялась растирать миндаль
железным пестиком, обращая его в мягкую, рыхлую массу.
В дверь кто-то постучал .
— Кто там? — спросила Лидия.
— Это я, панна Осиевская, управляющий дома. Будьте
добры, отворите, — раздался вкрадчивый голос.
Лидия сняла крючок. В комнату вошел господин лет 42,
с лисьей физиономией, рыжими, слегка подфабренными
усами. Дорогая енотовая шуба, составлявшая, как видно,
его гордость, была накинута на плечи. Грудь, облаченная в
белую манишку, оставалась открытой; по жилету протянулась толстая золотая цепочка от часов. На указательном
пальце блистал перстень.
— Честь имею кланяться и просить извинения у панны,
что зашел, так сказать, мимоходом. Видите ли: некоторые
жильцы изъявляют претензию, неосновательную по моему
личному мнению, будто ваша мамаша долгое время болеет
опасною болезнью, и просят меня, чтобы я предложил вам
перейти на другую квартиру. Но я отвечал, что скорее выселю всех их, нежели откажу вам: так как я человек с большим добрым сердцем и всегда вхожу в положение людей.
Собственно говоря, я зашел осведомиться о здоровьи пани
14

и сказать вам, может быть, ее удобнее поместить в больницу, то с своей стороны готов предложить закрытый экипаж, весьма удобный...
— Нет, я не буду помещать мать в больницу, а сама хочу
за ней ухаживать. Меня прошу не беспокоить; деньги за
квартиру вам уплачены и я нахожу, что нам больше не о
чем разговаривать, — ответила Лидия, гордо вскидывая
головку.
— Деньги всегда можно возвратить, — возразил пан с
лисьей физиономией и вы шел.
Лидия, дрожа от негодования, заперла за ним дверь, упала на топчан и разрыдалась.
Больная застонала. Девушка отерла слезы и бросилась к
старушке.
— Мамочка, вот миндальное молоко, выпей, может быть,
боль в груди облегчится, — сказала она, поднося к губам матери стакан с питьем.
Старушка жестом отстранила его от себя.
— Поздно уже, ничего не поможет. Священника позови...
завтра утром, если только доживу... нечем дышать.
II.
Лидия припала к больной, иcсохшей груди матери, дававшей ей некогда жизнь, и прислушалась, как слабо, точно отрываясь, билось ее сердце. В то же время она взяла
руку матери и старалась согреть ее своим дыханием. Горячие слезы оросили худую, изможденную руку со слабо бьющимся пульсом...
— Дорогая мамочка, — шептала девушка, — милая, дорогая моя!...
Больная стихла на время, потом вдруг заметалась по постели, схватила себя за грудь и глухо застонала.
— Что будет с моей Лидой, что будет?!
После этого она впала в забытье.

15

Лидия вышла в другую комнату, хотела молиться и не
могла: чувство слишком сильного горя давило ее своей тяжестью. В эту минуту постучала Агафья Гурьевна.
Лавочница вошла с добрым участливым лицом, держа в
руках