Чайльд-Роланд дошел до Темной Башни [Роберт Браунинг] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]


XX
Змея мала — но сколько яду в ней!
Ольхи стволы у берегов склоненны,
Отравою смертельной напоенны,
Самоубийц отчаянных мрачней!
Река убила соки их корней
Погибелью, в глубинах потаенной.

XXI
Я вброд пошел — о Боже, я вот-вот
Ступлю ногой на чей-то череп стылый!
Копье — опора. Омуты — могилы,
В них плоть, живая некогда, гниет.
Крик крысы водяной — и нету силы,
Ведь он, как детский плач, меня гнетет!

XXII
Брод завершен. Брег новый предо мной.
Там будет лучше? Жалкая надежда!
Бойцы, увы, сомкнули в смерти вежды,
И поле брани смертной пеленой
Окутано… Стоял здесь вопль кромешный.
Кто выжил? Жабы в нежити ночной…

XXIII
Да, — верно, поле битвы было тут.
Но что свело бойцов на пир кровавый?
Нет ни следа их подвигов и славы,
Помину нет… Безумцев не поймут!
Как крестоносцев ратные забавы,
Иль как рабов галерных тяжкий труд.

XXIV
Форлонга не пройти — здесь сталь и смрад.
Кто обратил все эти механизмы,
Зубцы, колеса эти — против жизни?
Чей взор безумный через эти призмы
На мертвые тела глядеть был рад?
Чей зуб стальной вгрызался в смертный ад?

XXV
И снова — в путь… Песок, туман и мрак.
Стволы мертвы. Лес, верно, благородный
Здесь шелестел… и стал землей холодной.
Безумство, исступленье! Верно, так
Из хлама создает себе дурак
Кумир — и с криком носится бесплодно.

XXVI
Нет яркого пятна! Унылый свет,
И мох, что мерзко клочьями свисает, —
Да плесень заржавелая мерцает.
А вот и дуб, гнилушками одет —
За жизнь боролся, плоть коры взрезая,
И, издыхая, проклял белый свет!

XXVII
И нет пути по-прежнему конца!
Прошел недалеко, но тьма ночная
Меня остановиться понуждает.
И ворон, верный спутник мертвеца,
Скользя, кружит у моего лица,
И рваный плащ, играя, задевает.

XXVIII
Я бросил взгляд вперед и осознал:
Равнина обернулась кряжем горным.
Не достигаю зрением проворным
Я ничего — кроме суровых скал
И пропастей, ведущих к безднам черным.
'Как здесь пройти? — я с ужасом гадал.

XXIX
Не сразу осознал я — как меня
Жестоко провели! Когда? Не знаю!
Во сне? В кошмаре? Тихо отдыхаю.
Закончен путь? Иль часть пути? Но я
Почти что сдался — и ловушка злая
Открылась уж, забвением маня…

XXX
И вдруг — ожгло. И вдруг я понял — да!
Вот место это! За двумя холмами,
Что, как быки, сплетенные рогами,
Сошлись в бою!., а дальше — скал чреда, Гора…
Глупец, ты столько шел сюда!
Ты звал, толкал, пинал себя годами!

XXXI
Что ж в сердце гор? Да — Башня, Боже мой!
Покрытый мхами камень, окна слепы
И — держит мир собою?! Как нелепо!
Несет всю силу мощи временной?
Над ней летят века во мгле ночной,
Пронзает дрожь меня, как ветра вой!

XXXII
Как, не видать?! Ее укрыла ночь?
Не верю! День уж занялся и сгинул,
Закат лучи последние низринул
На горы и холмы, и сумрак хлынул
Мне в очи, что узрели беспорочь:
'Конец творенья — миру не помочь!

XXXIII
Как, не слыхать?! Но воздух полнит звук,
Он нарастает, как набат над битвой,
Он полнит звоном, громом все вокруг,
И имена товарищей забытых,
Что шли со мной, мне называет вдруг.
О, храбрецы! Потеряны, убиты!

XXXIV
Миг — и они восстали из могил,
Пришли ко мне печальными холмами,
И каждый — мой