Во мраке Готэма [Стефани Пинтофф] (fb2) читать постранично, страница - 3

Книга 374565 устарела и заменена на исправленную


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

любовался их королевскими лужайками и садами. Но сегодня это абсолютно не напоминало место, которое я видел: на лужайке перед домом кипел хаос.

Доктор Филдс определённо был внутри, потому что его сын Генри, которого доктор учил, чтобы передать в наследство докторскую практику, сдерживал на крыльце нескольких взволнованных соседей. К столбу посреди лужайки были привязаны два белых терьера, которым не нравилось такое отношение, и они оглашали окрестности пронзительным тявканьем.

А в центре этой неразберихи на деревянном стуле с высокой спинкой сидела сама миссис Уингейт. Ей недавно исполнилось восемьдесят. Похоже, женщины было холодно, хотя кто-то и принёс тёплую шаль, чтобы завернуться и уберечься от промозглого вечернего ветра. Она раздражённым и обеспокоенным голосом повторяла вопросы, в сущности, не обращаясь ни к кому конкретному:

— Почему я не могу вернуться в свой дом? Скажет мне кто-нибудь, что случилось?

И самый частый:

— Где Эбби?

Мы с Джо протиснулись через волнующуюся толпу, спеша к главному крыльцу и парадной двери. Генри поприветствовал нас коротким, хмурым кивком. Мы вошли и в холле увидели доктора Филдса с его инструментарием.

Сайрус Филдс был низеньким мужчиной средних лет с неуёмной энергией и выдающимся энтузиазмом, когда дело касалось любого из его случаев. Его широкое лицо обычно было жизнерадостным, даже когда он сталкивался с умирающими или мёртвыми. Но сегодня он выглядел обеспокоенным. Лоб пересекали морщины, а густые волосы цвета соли с перцем были растрёпаны.

Доктор поднял голову, и, когда узнал нас, его облегчение было практически осязаемым.

— Слава богу, вы здесь, — прошептал он. — За все годы своей работы я никогда не видел ничего подобного… Просто не могу представить, почему… Каким же монстром должен быть человек…

И обычно словоохотливый доктор замолчал, не сумев выразить словами свои чувства.

— Мы понимаем, — тихо произнёс я. — Может, отведёте нас к ней?

— Конечно. Где мои перчатки?

Филдс говорил не об обычных зимних перчатках, а о специальных тряпичных перчатках, которые он надевал перед каждым осмотром места происшествия. Они лежали сзади на чёрной сумке, которую мужчина поставил на пол.

— А, вот они. Теперь идём. Нам наверх.

Мы пошли за ним, поднимаясь по широкой лестнице, полукругом ведущую наверх из холла.

— В доме ещё кто-нибудь есть? — спросил я и добавил. — Мы видели снаружи миссис Уингейт.

— Да, с ней должна быть её служанка, — ответил доктор. — Её племянница, мисс Эбигейл, отдыхает в библиотеке. Я не хотел, чтобы они нас подслушали или, не дай бог, что-нибудь нарушили. Никто ни до чего не дотрагивался. Я знаю, что вы всегда предпочитаете так поступать, даже в менее, хм, серьёзных случаях, — доктор немного запнулся, прежде чем нашёл подходящие слова.

Мы поднимались дальше. Лестница скрипела под нашим весом, хотя богатая ковровая дорожка на ступенях должна была смягчить шаги. Дойдя до первой площадки между двумя лестничными пролётами, я почувствовал запах, который ни с чем не спутаешь — тошнотворно-сладкий запах крови. Я откашлялся, прежде чем подниматься дальше.

Но запах смерти таков, что единожды услышанный, он старается заполнить собой все органы чувств. С каждой ступенькой моё осознание его — и моё отвращение к нему — становились всё сильнее. Я чувствовал её вкус на языке, слышал запах, почти видел её, когда мы, наконец, поднялись по лестнице наверх.

Мне пришлось на секунду остановиться. Я схватился за перила, стараясь перебороть волну тошноты, нахлынувшей на меня и грозившей одержать верх.

Доктор Филдс указал пальцем на первую спальню справа от лестницы. Окна комнаты выходили на южную сторону и были прямо над улицей.

Мы медленно, нерешительно пошли за доктором.

Когда оказались у дверей, доктор Филдс отошёл в сторону, позволяя мне войти первому.

Я сделал два шага внутрь и запнулся. Она была там.

Я безжизненно смотрел перед собой, не желая признавать увиденное, прикованный к месту сценой жуткой резни. Жертва была аккуратно усажена на кровати, полусидя, прислонённая спиной к стене, со скромно сложенными руками. Голова девушки была настолько разбита, что я не мог различить черты её лица.

Голубые тканые обои над спинкой кровати были забрызганы кровью и каким-то серым веществом, в котором угадывались частички мозга. Я сглотнул, пытаясь перебороть ощущение тошноты, готовое вот-вот вывернуть меня наизнанку.

— Как её звали? — спросил я.

— Сара Уингейт. Она приехала сюда в прошлую пятницу, — ответил доктор. Его голос был спокойным, но бисеринки пота на лбу, и то, как мужчина отвёл глаза от тела, противоречило его кажущемуся хладнокровию.

— Значит, она родственница миссис Уингейт?

— Да. Племянница.

Чтобы собраться с мыслями, я начал осматривать остальную часть комнаты. Она явно была обустроена человеком, обладающим вкусом и чувством стиля — роскошный темно-синий ковёр с красным восточным