Призрак Барнджума [Томас Энсти Гатри] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

приличествующую случаю речь. Будучи от природы наделен здоровым и метким чувством юмора, я часто развлекаю себя интеллектуальными упражнениями, составляя каламбуры. Вот и сейчас в голове вертелись подходящие слова — синонимичные по звучанию, противоположные по значению.

Я уже собирался опробовать их на моем недалеком спутнике, однако он опередил меня.

— Самое подходящее для тебя место, Бантинг, — заговорил он. — Ты с этой горой, одинаково обветшалые, просто созданы друг для друга.

Я — урожденный лондонец с закаленными не хуже, чем у альпиниста, нервами — ни капли не рассердился.

— Может быть, — ответил я добродушно. — Но почему ты так решил?

— Сейчас объясню. — Он выдал гнусную ухмылку, типично в его стиле. — Это местечко называется Кадер-Идрис, не так ли? Ты — неряшливо одетый невежа, Кадер Идрый![2]

Должно быть, у него ушло не меньше десяти минут на придумывание столь «остроумной» фразочки.

Торжественно клянусь: меня побудила к действию отнюдь не оскорбленная гордость, нет. Однако несерьезность этого жалкого словесного каламбура порождала столь дикий контраст с окружающей средой, что возмущенная Природа просто взывала о мести. И я поспешил осуществить ее желание с необъяснимой порывистостью, о которой до сих пор сожалею.

Барнджум стоял на самом краю пропасти. Как только он повернулся ко мне спиной, я одним сильным толчком отправил его — с застывшим на губах хихиканьем — в голубую бездну.

Знаю, подобного рода поступок не могут оправдать ни злость, ни раздражающие узы, ни тесная «дружба» — ничто. В свою защиту могу сказать лишь одно: в тот момент мне хотелось ясно дать ему понять, что я желаю закончить наше знакомство сию же минуту, а Барнджум был не из тех, кто способен уловить даже самые явные намеки.

Я с отстраненным интересом наблюдал за его падением, выждал (быть может, проявляя излишнюю педантичность), пока ветер не унес обрывки эха, а затем осторожно зашагал обратно той же тропинкой, оставив позади самые приятные воспоминания.

* * *
Я вернулся в Лондон ближайшим поездом.

По дороге все произошедшее практически выветрилось из головы — если я и вспомнил об этом пару раз, то с облегчением: наконец-то удалось избавиться от общества Барнджума навсегда.

Но когда я выходил из кэба, случилось нечто странное: кэбмен окликнул меня.

— Прошу прощения, сэр, — сказал он хрипло, — но, кажется, вы забыли что-то на заднем сиденье.

Я заглянул внутрь. Там, опираясь на раздвижные двери, сидел призрак Барнджума!

Мне удалось сохранить присутствие духа, поблагодарить кэбмена и подняться к себе квартиру, сохраняя спокойствие. Призрак (как я и ожидал подсознательно) последовал за мной и преспокойно уселся в мое кресло у камина. Теперь я получил возможность разглядеть непрошеного гостя во всех подробностях.

Это был самый обыкновенный призрак: четкий, полупрозрачный и, невзирая на некоторую округлость в очертаниях, очень похожий на Барнджума. Перед тем как прилечь на кровать, я ради эксперимента бросил в него ботинки, потом несколько книг. Он даже не заметил пролетевшие сквозь него вещи, и это окончательно убедило: передо мной потустороннее создание.

Хоть это был и призрак, но его выбор гардероба не мог не удивлять. Нет, я не страдаю узостью мышления и понимаю, что в наше время даже привидениям нужна одежда, однако одеяния призрака-Барнджума бросали вызов не только моде, но и здравому смыслу.

В тот вечер, помнится, на нем были полосатые панталоны, стихарь[3] и большущая треуголка. Впоследствии он не раз менял свое одеяние — столь быстро и эксцентрично, что постепенно я перестал обращать на это внимание. На ум приходит только одно объяснение: возможно, где-то во вселенной существует потусторонний магазин (а скорее — костюмерная), откуда призраки и берут одежду.

Вскоре заглянула моя домовладелица — узнать, не нужно ли мне чего, — и, конечно, первым делом заметила привидение. Вначале она резко запротестовала, заявляя, что не потерпит такую мерзость в собственном доме и что если я хочу заняться разведением призраков, мне следует переехать. Но, в конце концов, мне удалось ее утихомирить, втолковав, что привидение не доставит ни малейших хлопот и что я терплю его присутствие только из уважения к старому другу.

Потом я долго сидел в кресле и тщательно обдумывал ситуацию, пытаясь понять, какие еще могут возникнуть проблемы с призраком.

На этом месте я мог бы без труда разбередить душу читателей и завоевать их симпатии, красочно описав, какой ужас и какое чувство вины испытал я от неожиданных последствий моего деяния. Однако я предпочитаю честность и не стану приписывать себе чувства, которых вовсе не испытывал.

Первая пришедшая на ум гипотеза утверждала, что призрак — следствие нервного перенапряжения либо желудочного расстройства. Однако, по здравому размышлению, я отверг ее: