Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs. [Григорий Олегович Гончаров] (fb2) читать постранично, страница - 3

испытывает обычный пехотинец, перед началом боя. В современной армии этот страх называют «мандраж». Он считается абсолютно нормальным, в условиях боевых действий. Но не в тихой гражданской жизни. От этого «мандража» у нормального человека к тридцати годам волосы на голове покрываются сединой. Руководство колхозов тогда пошло на хитрость — водителями сельхоз техники негласно разрешили принимать «допинг», перед выездом на работы. Кому-то нужно было пахать эти заросшие за тысячу четыреста восемнадцать дней и ночей войны, поля — обескровленной стране нужны были урожаи. Почему же так случилось, что человеческие останки в большом количестве находили именно на полях, близ деревень? Немцы не любили жить в палатках, и обычно занимали деревни. «Ганс» любил использовать стены домов в качестве прикрытия; деревни, как правило, наши предки возводили на высотах — стратегически выгодных, с точки зрения военной тактики, позициях. Предки ставили дома не абы где, а выбирали места обстоятельно: высокое, сухое место, река в пределах ста метров, поле для засева, лес — всё это должно было быть рядом. В общем, в любой деревне было всё, что нужно солдату: крыша над головой, стены вокруг, печь, вода и еда. Выбор предков стал очень выгоден и Нашим войскам, вместе с партизанами — нападения на оккупированные немцами селения чаще всего производились из ближайших лесов, в которых можно было перемещаться скрытно для врага. Потому бои часто проходили в деревнях, или на подступах к ним — на пашнях и в ближайших лесах. Частыми были случаи минирования немцами близ лежащих подступов к деревням. Так же были случаи минирования редких полей с посевами — партизаны голодали, минирование приводило к тому, что подорвавшись, раненный партизан требовал медицинского внимания, а так же обеспечения продовольствием, — в свою очередь, уже не являясь боевой единицей отряда. Эти и многие другие причины, привели к тому, что земля наших полей была хорошо «удобрена» человеческими телами.

В те далёкие, послевоенные времена, жизнь русской деревни поменялось во многом: когда горел деревенский дом, в котором проживали дети, то соседи не торопились его тушить — отходили на почтительное расстояние от пожарища, и наблюдали со стороны за полыхающим жилищем. Причина была не в отсутствии у соседей сострадания к чужому горю. Деревенское пацаньё набивало подвалы и закрома своих хат найденными в ближайших лесах трофеями — имеющими сокращение «ВОП»^[7], в которых, как правило, содержалось значительное количество «ВВ»^[8]: пороха, аммонала и «ТОЛа»^[9].

И это бездействие соседей было обоснованным — полыхающие дома, в большинстве случаев — разлетались в щепу, от взрывов различных боеприпасов, наполняющих окружающее пространство тучами осколков и шрапнелью.

Стоило мне один раз выйти с другом «на поиск», как я понял — это моё. Мне нравиться сам процесс поиска «по-войне», который условно можно разделить на четыре части. Часть первая: нужно найти карты, или какую либо информацию о месте боя. Далее нужно искать любое упоминания об этом сражении, литературу, мемуары участников, — возможно даже найти людей, непосредственно участвующих в определённом сражении. Вторая часть: сопоставление фактов, изучение и анализ общей информации; информации о личностях командиров, времени года, положения сил на фронтах в период сражения; нанесение на карту плана сражения, различных отметок; привязка карт, — для тех, кто пользуется «GPS». Большую часть работы по поиску нужно проводить, именно работая с картами. Эта часть может занять намного больше времени, чем первая. Часть третья: подготовка необходимого в походе оборудования, многообразие которого зависит от конкретных условий «выхода в поле». Четвёртая часть — «археологические изыскания», или поисковые работы, проводимые на месте боёв. Только после выполнения всех этих действий вкупе, можно получить результат.

Оказавшись в лесу, один на один с первобытной простотой и естественной гармонией, я чувствую себя свободным от стальных оков обстоятельств. Этим и отличается свободный поисковик от членов официальных поисковых отрядов. Эти члены, выполняют чужую волю, и являются её заложниками, рабами своих руководителей. Ведь они делают не то, чего хотят делать, — а то, что им говорят. Такая постановка вопроса меня не устраивает — мне по душе делать то, что я считаю правильным и нужным. Ведь даже если сам и ошибусь, — например, с выбором перспективного места для раскопок, на котором могло быть сражение, — то спрашивать кроме как с себя самого мне будет не с кого. Ошибки — это хорошая школа, ведь наступив один раз на грабли, второй раз поневоле будешь смотреть под ноги. Таким образом, и оттачивается поисковое мастерство, которое намного сложнее, чем кажется, на первый взгляд. Выполняя чужие приказы, мы ничему не учимся, а только набираем опыт землероев — этот опыт может пригодиться в жизни