Мисс Кинг [Уильям Сомерсет Моэм] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Эшенден, намеревавшийся спокойно пообедать у себя в номере, в шлепанцах, рядом с освещенной настольной лампой раскрытой книгой, решил уже отказаться, но тут ему пришла в голову мысль, что при нынешних обстоятельствах благоразумнее было бы в этот вечер показаться в гостиной. Глупо надеяться, что о визите к нему полицейских не известно уже всему отелю, так что даже неплохо продемонстрировать знакомым, что он ничуть этим визитом не обеспокоен. Ему подумалось, что кто-то из этих людей, быть может, донес на него в полицию; уж не сама ли баронесса, любительница развлечений? Если выдала Эшендена именно она, забавно было бы сразиться с нею в бридж. Писатель попросил мальчика передать пославшей его даме, что он с удовольствием к ней придет, после чего начал не спеша одеваться. В подобных случаях полагалось являться в визитке.

Баронесса фон Хиггинс была австриячкой. Обосновавшись в первую военную зиму в Женеве, она ради вящего удобства произносила свою фамилию на французский манер. Английским, как и французским, она владела в совершенстве. Фамилия, так не похожая на тевтонскую, досталась ей в наследство от деда, йоркширского мальчишки-конюха, которого в начале девятнадцатого столетия вывез в Австрию князь Бланкенштейн. Дальнейшая история ее предка — до крайности захватывающая и романтичная. Став впоследствии весьма авантажным мужчиной, он увлек одну из эрцгерцогинь и затем так удачно использовал свои таланты, что кончил жизнь бароном и полномочным послом австрийской империи при итальянском дворе. Баронесса, его единственный ребенок, после неудачного замужества, о котором она любила подробно рассказывать знакомым, вновь приняла девичью фамилию. Она довольно часто упоминала, что дедушка ее был послом, но ни разу не обмолвилась, что прежде он служил конюхом. Эшендену все эти любопытные подробности стали известны во время пребывания в Вене — раз уж у него с этой дамой установились дружеские отношения, он счел нужным навести справки о ее прошлом; в числе прочего он узнал, что доходы не позволяют ей жить на широкую ногу — во всяком случае так, как она живет в Женеве. Образ ее жизни был удобен для того, чтобы заниматься сбором секретных сведений, так что резонно было предположить, что она оказывает услуги местной службе безопасности. Эшенден был почти уверен, что они с баронессой занимаются примерно одним и тем же. Это придавало их взаимоотношениям особую теплоту.

Когда писатель вошел в столовую, там уже было полно народу. Он сел за свой стол и, чувствуя необычайный душевный подъем после пережитого приключения, заказал бутылку шампанского (за счет британского правительства). Баронесса одарила его мимолетной, но ослепительной улыбкой. Даме этой было за сорок, но блестящие холодноватые манеры придавали ей несравненное очарование. У светлых золотистых волос баронессы был какой-то металлический блеск; без сомнения, они были красивы, хотя привлекательности ей не прибавляли. Эшенден, только увидев ее, подумал, что такой волос неприятно было бы найти у себя в супе. У баронессы были правильные черты лица, голубые глаза, прямой нос, розовато-белая кожа, которая, впрочем, излишне туго обтягивала ее скулы. Баронесса в тот вечер была в платье с глубоким декольте; ее пышная белая грудь казалась мраморной. Ничто в облике этой дамы не позволяло собеседнику предугадать мягкость ее манер, которая кажется очаровательной восприимчивым к таким вещам людям. Шикарный туалет баронессы почти не был, однако, дополнен драгоценностями, так что Эшенден, кое-что смысливший в таких вещах, пришел к выводу, что некий высший авторитет дал ей carte blanche[1] у портного, но посчитал слишком обременительным материально и потому ненужным для нее ношение бриллиантов или жемчугов. Впрочем, баронесса и без того выглядела настолько эффектно, что, несмотря на рассказанную Р. историю о министре, Эшенден не мог не признать, что один лишь взгляд этой дамы способен заставить любого, на ком она пожелала бы испытать свои чары, призвать на помощь всю свою волю, дабы устоять перед искушением.

В ожидании обеда Эшенден разглядывал собравшихся. Большинство из них он видел уже столько раз, что они казались ему давними знакомыми. В те времена Женева славилась как центр всяческих интриг, и цитаделью их был как раз этот отель. Здесь жили французы, итальянцы, русские, турки, румыны, греки, египтяне. Некоторые бежали из своих стран, другие же, наоборот, представляли интересы родины. Жил здесь один болгарин, агент Эшендена, с которым писатель для большей безопасности не заговорил ни разу за все время пребывания в Женеве. В тот вечер болгарин обедал с двумя приятелями-соотечественниками, и через день-два Эшенден надеялся получить от него весьма интересные сведения (если бы агента за это время не убили). Еще одна обитательница отеля, маленькая немочка-проститутка с кукольным личиком и синими глазами цвета старинного китайского фарфора, часто пересекала озеро и посещала Берн;