Пыль и бисер [Юлия Алева] (fb2) читать постранично, страница - 7
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Спустя бесконечно долгие полчаса появилась Фекла.
— Барышня, Фрол Матвеевич приказал Вам комнату показать.
И губы поджала. Конечно, в их мирке и без меня хорошо, но покуда придется смириться.
— Здесь Фрол Матвеевич раньше жили.
Тесная комнатка с одним мутным окном. Из обстановки — кровать, сундук и простая табуретка. На стене полка с несколькими потертыми книжками — гимназическими учебниками моего нового хозяина, среди которых затесался томик стихов неустановленного автора и бульварный роман в порванной обложке. Не очень респектабельно.
— И это… Вам бы одеться попристойнее.
Чем же мой наряд плох? Между прочим, в сумме баксов на триста тянет.
— Я не планировала сегодня устраиваться на работу.
— Оно и видно. — хмыкнула прислуга и ушла, чтобы вскоре вернуться с ворохом тряпок. — Вот пока барыни старое накиньте, а завтра надо хорошее купить.
Если сказать, что малиновый сатиновый мешок сидел на мне, как на корове седло — это унизить парнокопытное. Зато к нему прилагалось нецензурное количество юбок, слава Богу, чисто отстиранных, пусть и не новых. И еще один странный предмет гардероба — две полотняные трубы на общем шнурке. Я повертела-повертела и не поняла, куда их приспособить.
Перед ужином мы снова обработали раны купчихи и тут до меня доперло — это же панталоны. Отдельные штанины, а между ними прореха для физиологических потребностей.
Так что стирала себе я тайком, первую пару недель обходясь единственными трусами и колготками, а потом плюнула и на первое жалованье купила и корсет, и несколько панталон, и чулки.
* * *
Митяй меня невзлюбил сразу и бесповоротно. Полагаю, отдельно за это стоит поблагодарить Дашутку, которая так и не сумела найти себе подходящего места и уехала в Царицын. Поэтому не стоило удивляться, когда обнаружила разбитый камнем айпад и осколки ключа от жука. Хорошо хоть зарядник за иконы спрятала, а телефон все время при себе ношу.До слез обидно — там и фотографии, и музыка были из моего времени. Я редко-редко, но смотрела на живое доказательство того, что была же и другая жизнь, в которой я не пряталась от городовых и свободно дышала без корсета. А теперь все это осколками стекла, пластика и микросхем лежит на полу.
Первым порывом было бежать к купцу Калачеву и ябедничать. Но не пойман — не вор, да и объяснять, что именно у меня пострадало непросто будет, так что пришлось стиснуть зубы, нацепить непроницаемое выражение лица и выйти к ужину.
Пару дней спустя в конторке обнаружилась недостача денег, которые странным образом торчали из-за подкладки Митяева тулупчика. Скандал! Фрол Матвеевич обошелся без полиции, но парня мы больше не видели, а на смену ему появились двое: худощавый, остроглазый, с мелкими чертами лица и неопределенным цветом волос Данила и рослый, широкоплечий Авдей. Данилка был местным, рос без отца, мать пробавлялась поденной работой, а Авдей приехал в большой город из Аткарского уезда. Теперь они были новенькими, а я уже старожилом, так что притирка прошла безболезненно. Понаблюдав за нами с Фролом Матвеевичем, мальчишки сделали свои выводы и общались довольно уважительно, да и женщины быстро поняли, что меня не в постельные грелки взяли.
А вот что касается самого начальника, то я напрягалась. Он наблюдал за мной со стороны, очень мало разговаривал и еще меньше спрашивал. Раз зашел Иван Степанович Дунаев, околоточный надзиратель, в мундире, при полном параде. Я только скорбно вздыхала, пока Фрол Матвеевич излагал историю моих злоключений и пятирублевой купюрой заменял мой паспорт.
Завтракали, обедали и ужинали мы с ним вдвоем, атмосфера поначалу царила натянутая, но я постаралась быть милой и безобидной. Настолько, что к концу третьей недели мне привели в компанию аптекаря Антона Рябинкина — соседа и, по совместительству, сердешного друга. Этакий открыточный чернявый мальчик с завитыми усиками и жидкими кудряшками. Этот меня вообще принял в штыки — ревновал. Но я включила абсолютную дуру, чем обескуражила шефа, а повышенный уровень восторженности от красивого банта, шелкового жилета и бездарных стишков подкупил и красавчика. Теперь ужинали мы втроем, а после чая я тактично удалялась, оставляя товарищей наедине.
А неделю спустя шеф выдал и вовсе дикое:
— На неделе к исповеди пойдем. Вас в исповедную роспись внесут.
Оказывается, в эти благословенные времена именно Церковь контролировала местоположение людей в большей степени, чем полиция. Так что каждый православный хотя бы раз в году был обязан исповедаться, о чем составлялась специальная бумага. Их отсылали в епархиальное управление и это был один из инструментов контроля за населением. Покруче Большого Брата получается.
Последние комментарии
10 часов 10 минут назад
10 часов 27 минут назад
10 часов 52 минут назад
11 часов 24 минут назад
12 часов 31 минут назад
14 часов 11 минут назад