Блуждающий огонек [Марина Одинец] (fb2) читать постранично, страница - 4

Растереться слегка надо, от простуды, чтобы кровь лучше по жилам побежала.

Судя по всему, свойства речной губки были известны княжне.

— Отвернись, я сама, — она вырвала бадягу из его рук. — Ну же!..

С усмешкой покачав головой, Драгомир отвернулся.

— Не перестарайся только, — посоветовал он, — сильно не три, иначе волком взвоешь.

— Да знаю я, — буркнула девушка.

Освободившись от одежды и повернувшись спиной к цыгану, Катя быстро и осторожно провела губкой по груди, плечам, хребту, протерла руки и ноги. Затем так же быстро закуталась.

Но, похоже, немножко она все-таки перестаралась, и действие коварной бадяги, проявившееся вскоре, было сурово. Кате показалось, что тысячи иголочек впились в ее тело, кожа покраснела от мгновенного прилива крови и девушка едва удержалась от желания прыгнуть в ледяную воду.

— Ничего, красавица, все на пользу, не во вред, — засмеялся Драгомир. — А теперь бегом наверх, — он помог подняться девушке, плотнее запахнул кафтан на ее теле. — Костер будем жечь, греться будем и раны твои лечить.

После всего, выпавшего на ее долю сегодня, идти, да еще в гору, было нелегко. Но Драгомир, словно не замечая ее усталости, безжалостно тащил спотыкающуюся девушку наверх. К счастью, склон был не слишком крут. Поддерживаемая своим спасителем, Катя наконец одолела подъем и, задыхаясь, плюхнулась на землю в тени колючих кустов можжевельника. Жеребец Драгомира, который пасся среди подлеска, осторожно выбирая губами траву посвежее, фыркнув, потянулся к хозяину. Тот ласково похлопал его по шее, достал из чересседельной сумки плотно скатанное суконное одеяло и положил его у ног девушки, чтобы она не сидела на голой земле.

— Мост… — неожиданно ахнула Катя, пока Драгомир собирал валежник и ломал колючие ветки на растопку.

Тот мимоходом бросил взгляд на бывшую переправу. К этому времени возле обрушившегося моста собралась толпа зевак, — похоже, большая часть жителей ближайшей деревни. Стояли и несколько экипажей, которым теперь придется ехать обходной дорогой. С того места, где находились Катя и Драгомир, голосов было не слышно, слишком далеко, но о чем разговаривали люди, оставшиеся без сообщения с соседними селениями, можно было представить.

Ничего не сказав, Драгомир бросил на траву охапку хвороста. Достал кресало и коробочку с трутом и, сев напротив Кати, принялся молча высекать огонь.

— Цыган, — окликнула Катя. — А как же… мои люди, они… — она не договорила, с надеждой глядя на него.

Драгомир подпалил тоненькую щепку, осторожно раздул тлеющую искру и сунул ее в груду приготовленного хвороста. Вскоре ветки негромко затрещали, растущее пламя раскинуло оранжевые лепестки, пожирая топливо. Густеющий белый дымок взвился над ними, повеяло теплом и смолистым ароматом горящего можжевельника.

— Нет больше твоих людей, княжна.

Катя недоверчиво смотрела на Драгомира.

— Как же так, — возразила она, — неужели они не сумели спастись? Аникей и Степан, молодые, сильные, разве так может быть? Ведь я же выплыла…

— Степан — это форейтор? — хмуро уточнил цыган. — Лошадь его сбросила, а остальные, постромки оторвав, прямо по нему и понеслись, в лепешку раздавили. А кучер на мосту был, когда тот рушиться начал. Балками его закидало, где уж тут спастись.

Закрыв лицо дрогнувшими ладонями, Катя долго молчала.

— Пресвятая Богородица, за что? Чем я Бога прогневила? — с каким-то странным удивлением произнесла она и совсем тихо добавила: — У меня же теперь никого не осталось. Даже… даже одежды своей и то нет. Что же делать мне? Как до Москвы добираться? Христаради идти просить?

Драгомир неодобрительно покачал головой:

— Что делать, говоришь? Ну, перво-наперво за новопреставленных помолиться не помешает. А потом и о себе подумаем. Нам, живым, торопиться некуда.

Услышав этот лишь слегка завуалированный упрек, Катя весьма воинственно вскинула на него глаза, но сдержалась. Нелегко ставить на место того, кто только что спас твою жизнь. А ведь она даже спасибо ему не сказала…

— Не могу я сейчас молиться, Драгомир, — отрезала она. — У меня голова болит, душа кричит, пусто мне, не до молитвы сейчас.

Драгомир помолчал.

— Как зовут-то тебя?

— Катериной.

— Ладно, Катерина, давай поглядим, что там с твоей головой.

Пересев поближе к девушке, он положил ладони на ее густые, черные, уже подсыхающие волосы. Катя мучительно напряглась, когда сильные пальцы принялись бережно ощупывать раскалывающийся от боли затылок.

— Нет раны, княжна, — сообщил Драгомир, — повезло тебе. Шишка и только. Еще бы, такая грива! Лучше, чем хвост у моего жеребца. Да и шляпа, думаю, смягчила удар. А теперь расслабься, глаза закрой и помолчи.

Катя повиновалась, сама не зная почему. Может быть, оттого, что в голосе и руках цыгана была некая властная и в тоже время умиротворяющая сила. Бережно, едва прикасаясь, он гладил ее голову и мелодично нашептывал по-цыгански что-то,