Рыцарь Святого Гроба [Александр Трубников] (fb2) читать постранично, страница - 5


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

молоком матери. При виде черного боевого коня-дестриера с крепкими ногами и широкой спиной, который в ожидании боя рыл землю копытом и пускал обеими ноздрями струи густого морозного пара, у многих присутствующих вырвались восхищенные возгласы. Не прибегая к помощи слуги, рыцарь сел в седло, принял у оруженосца щит и копье и, чуть тронув поводья, направил боевого коня по припорошенному снегом полю в сторону противника.

Граф Колиньи-ле-Неф выехал из ворот в полном боевом доспехе. В отличие от крестоносца он надел топхельм[4] — с большими миндалевидными прорезями для глаз, закрывающий голову от подбородка до макушки. Корпус защищала плотная, собранная из особо толстого железного прута кольчуга. Рослый конь с мощным широким костяком был вполне под стать седоку, а надетый под доспех толстый стеганый гамбезон превращал и без того рослого и широкоплечего всадника в настоящего гиганта, выглядевшего по сравнению с вызвавшим его на бой крестоносцем несокрушимым великаном из старинных кельтских легенд. На его щите с полем, деленным на четыре части, помимо герба сеньории ле-Неф был изображен древний знак дома Колиньи — серебряный одноглавый орел на красном поле, сжимающий в клюве добычу, увенчанный короной и с лазурными лапами. На щите его противника был начертан в точности такой же, как и на сюрко, желтый крест. Вероятно, этому знаку он придавал куда большее значение, чем титулу де Вази.

— Ну что, сир, обойдемся без турнирных церемоний? — остановившись в отдалении, прокричал Гуго Колиньи-ле-Неф.

— К бою, граф! — нимало не смущенный устрашающим видом противника, отозвался тот.

Оставляя на тонком слое выпавшего ночью снега черные отпечатки копыт, кони, обученные обходиться без узды, стали сближаться — сначала шагом, затем размашистой, все ускоряющейся рысью. Когда между противниками оставалось не более четверти полета стрелы, они, обнаруживая немалый опыт копейной атаки, почти одновременно перешли на стремительный карьер. Направляя коней одними лишь легкими уколами шпор, граф и крестоносец привстали в стременах, наклонились вперед и теперь скакали навстречу друг другу, закрывшись щитами и нацеливая стальные наконечники.

Ржание, треск копий, удары, выкрики противников и возгласы наблюдавших за боем слились в единый, ни с чем не сравнимый звук — всадники сшиблись на полном скаку, подняв в воздух тучу испуганно орущих галок и ворон, которые ночевали на древнем раскидистом дубе, что высился на опушке леса.

Копье графа Гуго было направлено прямо в голову противника, однако тот на полном скаку смог уклониться от удара, одновременно направив свое оружие точно в намеченную цель. На турнире удар крестоносца не был бы высоко оценен — копье ударило точно в середину щита. Это, конечно, не считалось позором, как промах или попадание в коня, но и воинской славы не приносило. Однако прямой удар, в который была вложена сила всадника и несущегося, словно ветер, коня, был столь силен, что он привел к результату, который на турнирах и несмертельных поединках приносит победителю оружие, доспех и коня побежденного. Граф, откинувшись на высокую заднюю луку, вылетел из седла, перевернулся в воздухе и обрушился на мерзлую землю.

К его счастью, как раз на месте падения находилась небольшая ложбина с плотно слежавшимся снегом. Граф упал на спину, чудом избежав непременных в подобных случаях вывихов и переломов. С нескрываемой злостью он отмахнулся от помощи подбежавших слуг, поднялся на ноги и стоял, повернувшись лицом к противнику и сжимая в руке длинный саксонский меч с прямой перекладиной и широким клинком.

Следуя правилам поединка, крестоносец, не говоря ни слова, избавился от обломка копья, сбросил на землю щит, слез с коня и двинулся по направлению к противнику, вытягивая из ножен свое оружие — сужающийся норманнский клинок с узким заостренным концом. Противники остановились шагах в десяти друг от друга, подняли мечи в боевую позицию — так, чтобы наконечник находился на уровне глаз, и, обменявшись внимательными, оценивающими взглядами, начали осторожно сходиться.

Полагаясь на длину своего меча, граф, едва приблизившись на дистанцию поражения, умело замахнулся и обрушил на противника хорошо поставленный рубящий удар. Парируя, рыцарь подставил свой клинок. Мечи скрестились, издав певучий стон закаленной стали. В сумраке ночи было отчетливо видно, как брызнули в стороны снопы длинных желтых искр. За первым ударом последовал второй, за ним третий, и вскоре столкновения клинков слились в беспрерывную леденящую песнь.

Продолжая полагаться на свой опыт, мощь и длину меча, который не меньше чем на две ладони превосходил меч крестоносца, граф Гуго предпочел не заниматься предварительной оценкой противника, а решить судьбу поединка первым натиском и пошел в атаку, проведя серию жестких ударов, каждый из которых мог легко перебить хребет годовалому теленку. Однако рыцарь не только выдержал