Часть четвертую я слушал необычайно долго (по сравнению с предыдущей) и вроде бы уже точно определился в части необходимости «взять перерыв», однако... все же с успехом дослушал ее до конца. И не то что бы «все надоело вконец», просто слегка назрела необходимость «смены жанра», да а тов.Родин все по прежнему курсант и... вроде (несмотря ни на что) ничего (в плане локации происходящего) совсем не меняется...
Как и в частях предыдущих —
подробнее ...
разрыв (конец части третьей и начало части четверной) был посвящен очередному ЧП и (разумеется, кто бы мог подумать)) очередному конфликту с новым начальственным мразматиком в погонах)). Далее еще один (почти уже стандартный) конфликт на пустом месте (с кучей гопников) и дикая куча проблем (по прошествии))
Удивила разве что встреча с «перевоспитавшейся мразью» (в роли сантехника) и вся комичность ситуации «а ля любовник в ванной»)) В остальном же вроде все как всегда, но... ближе к середине все же наступили «долгожданные госы» и выпуск из летного училища... Далее долгие взаимные уговоры (нашего героя) выбрать «место потеплее», но он (разумеется) воспрининял все буквально и решил «сунуться в самое пекло».
Данный выбор хоть и бы сделан «до трагедии» (не буду спойлерить), но (ради справедливости стоит сказать, что) приходится весьма к месту... Новая «локация», новые знакомые (включая начальство) и куча работы (вольно, невольно помогающяя «забыть утрату»). Ну «и на закуску» очередная (почти идиотская) ситуация в которой сам же ГГ (хоть и косвенно, но) виноват (и опять нажравшись с трудом пытается вспомнить происходящее). А неспособность все внятно (и резко) проъяснить сразу — мгновенно помогает получить (на новом месте службы) репутацию «мразоты» и лишь некий намек (на новый роман) несколько скрашивает суровые будни «новоиспеченного лейтенанта».
В конце данной части (как ни странно) никакого происшествия все же нет... поскольку автор (на этот раз) все же решил поделиться некой «весьма радостной» (но весьма ожидаемой) вестью (о передислокации полка, в самое «пекло мира»)).
Часть третья продолжает «уже полюбившийся сериал» в прежней локации «казармы и учебка». Вдумчивого читателя ожидают новые будни «замыленных курсантов», новые интриги сослуживцев и начальства и... новые загадки «прошлого за семью печатями» …
Нет, конечно и во всех предыдущих частях ГГ частенько (и весьма нудно) вспоминал («к месту и без») некую тайну связанную с родственниками своего реципиента». Все это (на мой субъективный взгляд)
подробнее ...
несколько мешало общему ходу повествования, но поскольку (все же) носило весьма эпизодический характер — я собственно даже на заморачивался по данному поводу....
Однако автор (на сей раз) все же не стал «тянуть кота за подробности» и разрешил все эти «невнятные подозрения и домыслы» в некой (пусть и весьма неожиданной) почти шпионской интриге)) Кстати — данный эпизод очень напомнил цикл Сигалаева «Фатальное колесо»... но к чести автора (он все же) продолжил основную тему и не ушел «в никуда».
Далее — «небрежно раздавленная бабочка Бредберри» и рухнувший рейс. Все остальное уже весьма стандартно (хоть и весьма интересно): новые залеты, интриги и особенности взаимоотношения полов «в условиях отсутствия увольнений» и... встреча «новых» и «бывших» подруг ГГ (по принципу «то ничего и пусто, то все не вовремя и густо»)) Плюсом идет «встреча с современником героя» (что понятно сразу, хоть это и подается как-то, как весьма незначительный факт) и свадьма в стиле «колхоз-интертеймент представляет» и «...ах, эта свадьба пела и плясала-а-а-а...» (в стиле тов.П.Барчука см.«Колхоз»)).
Концовка (как в прочем и начало книги) «очередное ЧП» (в небе или не земле). И ведь знаю что что-то обязательно будет... И вроде уже появилось желание «пойти немного отдохнуть» после части третьей... Ан нет!)) Автор самым циничным образом «все же заставил» поставить следующую часть (я то все слушаю в формате аудио) на прослушку. Так что слушаем дальше (благо пока есть «что поесть»))
Можно сказать, прочёл всего Мусанифа.
Можно сказать - понравилось.
Вот конкретно про бегемотов, и там всякая другая юморня и понравилась, и не понравилась. Пишет чел просто замечательно.
Явно не Белянин, который, как по мне, писать вообще не умеет.
Рекомендую к прочтению всё.. Чел создал свою собственную Вселенную, и довольно неплохо в ней ориентируется.
Общая оценка... Всё таки - пять.
крова за последние годы. «Сколько он погубил за эти годы здоровых, молодых, жаждущих жизни!..» «Взгляд Раде, скользнув по паутине, протянувшейся от угла до трехцветного вылинявшего знамени, остановился на повисших в ней обескровленных мухах. — У многих высосал кровь этот паук!»
Национальное знамя, опутанное паутиной, — образ поистине символического звучания. Паутина ростовщических связей оказывается куда прочнее и сильнее иллюзорной «законности» буржуазного государства. Бездушный ростовщик, хорошо зная обреченность своей жертвы, советует Раде уехать в Америку. И все чаще в уме крестьянина мелькает мысль о кровавой расплате — ведь ему не под силу тягаться с газдой Йово, который гонит его «с законом в руках». Крестьянин убивает ростовщика, когда тот с холодным равнодушием отвергает гроши, собранные ценой нечеловеческих усилий. Он мстит не только за себя и своих детей, но и за своих односельчан. Чипико обрывает роман на трагической сцене мести Раде. Нетрудно предположить, что ожидало крестьянина-бунтаря по тогдашним австрийским законам, но, в истолковании художника, Раде — сам судья, по заслугам наказывающий угнетателя.
Правдиво и убедительно изображены в «Пауках» быт и нравы крестьян Загорья, их темнота, отсталость, слепая привязанность к земле. И в то же время для Чипико крестьянская жизнь со всеми ее обычаями, восходящими порой к незапамятным временам родового строя, с ее повседневным трудом и непосредственной близостью к природе, подлинно поэтична. Полны поэзии и трогательные рождественские обряды, и хороводы, из которых юноши уводят своих суженых, и состязания парней в метании камней. Писатель глубоко народен и в выборе жизненного материала, и в средствах образной характеристики. Народное творчество подсказало писателю и центральную метафору романа — страшный образ ростовщической паутины проходит через всю книгу.
Одновременно с романом «Пауки» Чипико пишет драмы — «На границе» и «Воля народа». Пьесы отражали ширившееся в Далмации начала XX века недовольство политикой австрийских властей. Они были напечатаны в 1910 году. В это время писатель уже покинул Далмацию и переехал сначала в Сараево, где работал корреспондентом в различных газетах, а затем в Сербию, которую всегда считал своей второй родиной и с которой были связаны его мечты об освобождении и объединении сербского народа.
Во время Балканских войн Чипико едет на фронт военным корреспондентом. Начало первой мировой войны застает его в Константинополе в качестве корреспондента пресс-бюро Верховного командования сербской армии. Творчество военных лет составляют фронтовые записки, дневники — «Воспоминания о войне 1912 года», «Военный дневник» (1914), «Из дней войны» (1917), «Из салоникских боев» (1919). Все они объединены образом простого человека из народа, хлебороба, который является истинным вершителем войны. И в записках о войне Чипико — прежде всего социальный критик.
До конца жизни Чипико остается верен своему идеалу, стремясь приподняться над царством социального зла. Всем своим творчеством писатель безраздельно принадлежит демократическому искусству, а его строгий реализм в сочетании с поэтизацией природы и трудового человека пробуждает интерес к его произведениям и у современного читателя.
Ю. Беляева
ПАУКИ
Перевод И. ДОРБЫ
I
Накануне рождества в лавке газды Йово было оживленней, чем обычно. Из села привалили крестьяне, чтобы, воспользовавшись сочельником, попытать счастья: одни рассчитывали выкупить у хозяина отобранную за долги скотину, другие, победнее, набрать в лавке, что нужно к наступавшему празднику рождества Христова.
Хозяин сидит за письменным столом в конторе, отгороженной в большой лавке. Перед ним раскрыта толстенная торговая книга, он что-то разыскивает в ней — вероятно, счет кого-нибудь из должников, — не найдя, тянется за другой, поменьше, в которую должники занесены по алфавиту.
— Десять крон шестьдесят пара Войкану Вуичу, — доложил один из двух приказчиков, раскладывая запроданный товар на стойке.
— Гм! Войкану? — переспросил газда, поднимая голову. — Слушай, Войкан! — сказал он, глядя прямо в глаза стоявшему перед ним с сокрушенным видом пожилому сухопарому крестьянину, с длинными русыми волосами и впалыми, налитыми кровью глазами, — забираешь ты, словно из царской казны, а как расплачиваться, тебя не дозовешься. Негоже, брат, так!
— А что делать? Малых ребят полон дом… к тому же вы, слава богу, всегда можете взыскать, — вкрадчиво ответил Войкан.
— Знаю, что могу, да жалко тебя! Видишь, как раз тебя и разыскивал в книге; за минувший год набралось более ста шестидесяти крон, значит, сорок с лишним талеров, что наличными, что товаром из магазина.
— Слава богу, воля ваша.
— А что делать с волами, что пошли за долги? — перевел газда разговор на
Последние комментарии
7 часов 26 минут назад
9 часов 30 минут назад
1 день 6 часов назад
1 день 6 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 16 часов назад