Охота на Разрушителя [Тимофей Николаевич Печёрин] (fb2) читать постранично, страница - 45

коллег таких мягких приятных голосов. За что зеленому змию отдельное спасибо.

И если уж на то пошло, произносил голос другое:

— Вселяйся! Оживай! Поднимайся!

Криницкий просто ослышался поначалу.

— Ну, вселяйся же! И оживай! — а принадлежал голос, как сумел вспомнить Илья, колдунье Вуламаре, — я сделала все, что смогла. А дальше… только ты сам.

«Только сам!» — мысленно (а как же еще, теперь-то?) повторил бывший актер. Хоть и не понимал, что именно от него требовалось, но с этой мыслью и под настойчивые призывы колдуньи блаженное забытье внезапно сменилось решимостью. А мир снова наполнился ощущениями, звуками, светом. И картинками… нет, скорее, эпизодами. Что сменялись с калейдоскопической быстротой.

Вот он (он?) прорезает толщу воздуха, прорываясь через встречные ветра на огромной высоте. Рвется навстречу такому же, как он… такому же исполину… ящеру с кожистыми крыльями и покрытому чешуей. Рвется в бой. Огненное дыхание ящера-противника обжигает… огромные когти оставляют в чешуе кровавые полосы — глубокие раны. На сей раз, противник оказался сильнее, а сам он постарел, ослабел. И потому, после короткой схватки уже не летит, но камнем падает навстречу земле. Чтобы никогда больше не подняться.

Вот он, Илюша, воспаряет в воздух… точнее, его поднимают руки огромного существа, которое называется Мама. Другое огромное существо — Папа — стоит рядом. И, улыбаясь, посмеиваясь, что-то говорит и тоже протягивает к нему руки. А Илюша и рад сам и посмеяться, и поговорить в ответ. Тем более, настроение хорошее, он предвкушает приятное занятие: сейчас его будут… кормить! Но ни смеяться, ни разговаривать Илюша еще не умеет. Только гукает. А потом он почувствовал, что ему мокро — и заплакал. Уж плакать-то он научился в первые мгновения жизни.

Вот он, могучий крылатый хищник, раскинув крылья, снижается над зеленеющим лугом. И пасущаяся на нем живность в панике разбегается, не желая стать обедом. Но какая-то рогатая зверушка бежала недостаточно быстро. Оказалась слишком медлительной… слишком крупной. Ее-то он и подхватывает на лету лапами. Чтобы отнести в пещеру — к самке и голодающим детенышам.

Вот Илья вприпрыжку сбегает со школьного крыльца. И догоняет впереди идущего одноклассника. А догнав — ударяет его портфелем. Не со зла. Просто считает, что это весело. Но одноклассник думает иначе. Возмущенно вскричав и чуть ли не плача, он ударяет Илью в ответ. Кулаком. И в нос. Бежит кровь, но Илья ее будто не замечает. Он тоже сердит. И теперь сам лезет в драку. Бьет по-настоящему.

Вот он нарезает круги в безоблачном голубом небе. И все сближается с приглянувшейся самкой. Он не один — вокруг во множестве кружатся его собратья, такие же крылатые, такие же прекрасные в своей чешуе, с когтистыми лапами и могучими хвостами. Весна ведь! Пора любви… и продолжения рода. Никакого стеснения: такие же пары образуются, везде, куда бы он ни обращал свой взор. Самец и самка сближаются, чтобы слиться, наконец, прямо в воздухе.

Кому-то в старших классах вспоминаются легионы уроков, выпадающих порой по семь-восемь на дню. И предметы — разные, но одинаково головоломные и утомительные. Или волнения перед экзаменами. Или подготовка к поступлению в хоть какой-нибудь ВУЗ. Или первое знакомство с заведением, известным как военкомат. Но лично Илье Криницкому из тех времен более всего запомнился другой эпизод. Как он зажал в темном углу школьного коридора симпатичную девчонку из параллельного класса. И как она сперва сопротивлялась, как отталкивала его… не слишком, впрочем, упорно. И как, наконец, сдалась — с заметным облегчением — и сама начала отвечать на его поцелуи.

Чтобы научить чадо самому главному — то есть летать — родители не мудрствовали лукаво. Но просто вытолкнули его из пещеры… за которой оказался склон горы. Крутой склон и довольно высокий. Сумеет он удержаться крыльями за воздух — и будет ему счастье. То есть, останется жив. Братишка, вон, не смог. Да так в пещеру и не вернулся. Но вот ему… кажется, повезло. Получилось! Кое-как, судорожно взмахивая крыльями, он поднимается. И достигает-таки пещеры. Возвращается в родной дом.

Вот Илья скучает на лекции — кто ж знал, что изучать актерское мастерство немногим интереснее, чем квантовую физику или сопромат… наверное. Зато после кнута в виде занятий Илью ждал пряник. Попойка в общаге. Или на лавочке в ближайшем парке.

Вот Илья Криницкий репетирует. А вот и выступает на сцене. И наблюдает за реакцией публики в зале… разочаровываясь. Вместо оваций и восторженного визга юных поклонниц получая жиденькие аплодисменты. А то и вовсе свист нетерпеливого недовольства.

Вот Илья Криницкий дома. Ссорится с женой. Вот мотается по городу, выполняя поручения заправил местного преступного мира. Вот попадается Кирпичу и Занозе, вот заносит его в другой мир, в плен к варварам, в Темные Земли.

И вот, наконец, схватка с Глебом. Бандитом, которому было не привыкать хвататься за