До Михайловского не дотягивает. Тема интересная, но язык тяжеловат.
2 Potapych
Хрюкнула свинья, из недостраны, с искусственным языком, самым большим достижением которой - самый большой трезубец из сала. А чем ты можешь похвастаться, ну кроме участия в ВОВ на стороне Гитлера, расстрела евреев в Бабьем Яру и Волыньской резни?.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
Часть вторая продолжает «уже полюбившийся сериал» в части жизнеописания будней курсанта авиационного училища … Вдумчивого читателя (или слушателя так будет вернее в моем конкретном случае) ждут очередные «залеты бойцов», конфликты в казармах и «описание дубовости» комсостава...
Сам же ГГ (несмотря на весь свой опыт) по прежнему переодически лажает (тупит и буксует) и попадается в примитивнейшие ловушки. И хотя совершенно обратный
подробнее ...
пример (по типу магического всезнайки или суперспеца) был бы еще хуже — но все же порой так и хочется прибавить герою +100 очков к сообразительности))
В остальном же все идет без особых геройств и весьма планово (если не считать очередной интриги в финале книги, как впрочем было и в финале части первой)). Но все же помимо чисто технических нюансов службы (весьма непростой кстати...) и «ожидания экшена» (что порой весьма неоправданно) — большая часть (как я уже говорил) просто отдана простому пересказу «жита и быта» бесправного существа именуемого «курсант»))
Не знаю кому как — но мне данная книга (в формате аудио) дико «зашла»)) Так что если читать только ради чтения (т.е не спеша и не пролистывая страницы), то и Вам (я надеюсь) она так же придется «ко двору»))
Как ни странно, но похоже я открыл (для себя) новый подвид жанра попаданцы... Обычно их все (до этого) можно было сразу (если очень грубо) разделить на «динамично-прогрессорские» (всезнайка-герой-мессия мигом меняющий «привычный ход» истории) и «бытовые-корректирующие» (где ГГ пытается исправить лишь свою личную жизнь, а на все остальное ему в общем-то пофиг)).
И там и там (конечно) возможны отступления, однако в целом (для обоих
подробнее ...
вариантов) характерно наличие какой-то итоговой цели (спасти СССР от развала или просто желание стать гораздо успешнее «чем в прошлый раз»). Но все чаще и чаще мне отчего-то стали попадаться книги (данной «линейки» или к примеру попаданческий цикл Р.Дамирова «Курсант») где все выстроено совсем на других принципах...
Первое что бросается в глаза — это профессия... Вокруг нее и будет «вертеться все остальное». Далее (после выбора любимой темы: «медик-врач», военный, летчик, милиционер, пожарный и пр) автор предлагает ПРОСТО пожить жизнь героя (при всех заданных условиях «периода подселения»).
И да — здесь тоже будут всяческие геройства, свершения и даже местами прогрессорство (куда уж без него), но все это совсем НЕ является искомой целью (что-то исправить, сломать или починить). Нет! Просто — каждая новая книга (часть) это лишь очередная «дверь», для того что-бы еще чуть-чуть пожить жизнь (глазами героя).
И самое забавное, что при данном подходе — уже совсем не обязательны все привычные шаблоны (использовав которые писать-то в принципе трудновато, ибо ГГ уже отработал «попаданческий минимум», да и что к примеру, будет делать генсек с пятью звездами ГСС, после победы над СаСШ? Все! Дальше писать просто нет никакого смысла (т.к дальше будет тупо неинтересно). А тут же ... тут просто поле не паханное)) Так что «только успевай писать продолжение»))
P.S Конкретно в этой части ГГ (вчерашний школьник) «дико щемится» в авиационное училище — несмотря на «куеву тучу» косяков (в виде разбитого самолета, который ему доверили!!!) и неких «тайн дома …» нет не Романовых)) а его личного дома)).
Местами ГГ (несмотря на нехилый багаж и опыт прошлой жизни) откровенно тупит и все никак не может «разрулить конфликт» вырастающий в очередное (казалось бы неприодолимое препятствие) к заветной цели... Но... толи судьба все же милостива к «засланцу», то ли общее количество (хороших и желающих помочь) знакомых (посвященных в некую тайну) все же не переводится))
В общем — книга (несмотря на некоторые шороховатости) была прослушана на «ура», а интрига в финале (части первой) мигом заставило искать продолжение))
их в утопии коммуникации, обладающей совершенной прозрачностью, а в том, чтобы обеспечить себя правовыми нормами, техниками управления и моралью, этосом, практикой относительно самих себя, которые позволят играть в этих играх власти с возможным минимумом господства”. Проблема Хабермаса, отмечает Фуко, в конце концов состоит в том, чтобы найти трансцендентальный способ мысли, который противопоставляется любой форме историзма. Самого себя Фуко в сравнении с Хабермасом определяет как историциста и ницшеанца[8].
Хабермас провозглашает:
В результате пересмотра своих представлений о “критической социальной науке” периода 60-х и выработки новых концептуальных оснований на протяжении 70-х Хабермас в начале 80-х провозглашает реактуализацию идеи критической теории на основании разработанной им теории коммуникативного действия. Для понимания мотивации и конкретной смысловой нагрузки этого “судьбоносного” заявления следует четко представлять его место в архитектонике столь объемной и тематически сложной работы, как двухтомная “Теория коммуникативного действия”.
По существу, Хабермас предлагает здесь не одну теорию, а комплекс из трех иерархически взаимосвязанных теорий: метафилософской теории коммуникативной рациональности, общей социальной теории, построенной в понятийной перспективе коммуникативного действия, и теории общественной модернизации, объясняющей амбивалентность этого процесса. Отношения между этими теориями являются иерархическими в том смысле, что “высшие” вполне могут существовать независимо от “низших” (например, формально-прагматическая концепция коммуникативной рациональности), тогда как “низшие” нуждаются в “высших” для формирования своего теоретического горизонта. Вместе с тем, именно стоящая самой “низшей” в иерархии теория общественной модернизации придает актуальность всему теоретическому комплексу в целом, связывая его с реалиями современной жизни. Основанная на коммуникативном переосмыслении феномена рациональности и коммуникативной же трансформации социальной теории, теория общественной модернизации раскрывает диалектический генезис патологий модерна и тем самым делает возможной и ориентирует не тотальную, а дифференцированную критику модерна, ведущуюся с рационалистических позиций.
Хабермас недвусмысленно обозначает ситуацию, определяющую актуальность книги и задающую ее полемический подтекст: “С конца 60-х гг. западные общества приближаются к состоянию, в котором наследие западного рационализма более не является бесспорным”[9]. Теория коммуникативного действия предлагается как понятийная перспектива, позволяющая избежать тотальной критики “проекта модерна” и рациональности как его конститутивной черты.
Данная постановка вопроса и образует контекст обращения Хабермаса к идее критической теории. Определив понятие коммуникативной рациональности и обосновав его социально-теоретическую релевантность во “Введении”, Хабермас в первом томе книги разрабатывает формулу “модернизация — это рационализация”, обращаясь к линии Вебер — Лукач — Адорно. Цель этого анализа заключается в том, чтобы показать: тупик, в который завело следование этой формуле, обусловлен узкими рамками “философии сознания” и основанным на ней урезанным пониманием рациональности. Во второй главе четвертого раздела “От Лукача к Адорно: рационализация как овещнение”, которая носит название “Критика инструментального разума” и которой завершается первый том, Хабермас обращается к систематическому критическому разбору концепций Адорно и Хоркхаймера и заключает: позднее творчество Адорно показывает, что концепция инструментального разума ведет к отказу от теоретического познания вообще и тем более от программы “междисциплинарного материализма”, во имя которого в начале 30-х гг. и провозглашалась “критическая теория общества”. Программа ранней критической теории потерпела неудачу не случайно: причина заключается в исчерпанности парадигмы философии сознания. “Я покажу, — заявляет Хабермас, — что коммуникативно-теоретическая смена парадигмы разрешает вернуться к тому начинанию, которое в свое время было прервано критикой инструментального разума; эта смена парадигмы делает возможным возобновление оставленных задач критической теории общества”[10].
Как полагает Хабермас, рецепция Веберовской теории рационализации от Лукача до Адорно показала, что общественная рационализация постоянно понималась как овещнение сознания. Парадоксы, к которым вело такое понимание, говорят о том, что эта тема не может быть удовлетворительно разработана понятийными средствами философии сознания. Соответственно, необходимо совершить переход от когнитивно-инструментальной к коммуникативной рациональности: это позволит дать новую жизнь уравнению “модернизация =
Последние комментарии
2 дней 19 минут назад
2 дней 35 минут назад
2 дней 48 минут назад
2 дней 53 минут назад
2 дней 3 часов назад
2 дней 3 часов назад