Современная швейцарская новелла [Фридрих Дюрренматт] (fb2) читать постранично, страница - 2
- Современная швейцарская новелла (пер. Нина Федоровна Кулиш, ...) (а.с. Антология современной прозы -1987) 1.83 Мб, 445с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Фридрих Дюрренматт - Юрг Федершпиль - Макс Фриш - Жак Шессе - Томас Хюрлиман
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (167) »
западноевропейских «ценностях». Швейцарское общество все глубже поражают недуги капитализма — безработица, обнищание людей труда, духовное оскудение. И литература добросовестно регистрирует тревожные симптомы, не скрывая своей озабоченности состоянием больного организма.
И все же легко заметить, что в произведениях, представленных в настоящем сборнике, Швейцария воспроизводится далеко не одинаково. Собственно, перед нами предстает не одна, а несколько Швейцарий. И дело тут не только в масштабах писательских дарований, не только в глубине постижения жизненных противоречий, разной у разных авторов. Дело прежде всего в том, что действительность немецкой Швейцарии и вправду существенно отличается от действительности Романдии, что жизнь италоязычного Тессина, особенно жизнь духовная, культурная, теснее связана с Италией, чем с другими швейцарскими кантонами. О ретороманском Граубюндене и говорить не приходится — настолько своеобычен и неповторим этот край с его реликтовым языком и богатейшим фольклором.
Приглядываясь к швейцарской словесности на четырех языках, приходится признать, что ее ветви пока не слились в единую крону национальной литературы. Швейцарцев из германоязычных и романских кантонов многое связывает, но многое и разъединяет. У каждой литературной ветви — свои традиции, свое лицо, в котором черты «материнской» культуры сразу бросаются в глаза, а черты, идущие от общего отечества, едва просматриваются. Общий язык и культурные связи с «метрополией» — пока более прочный цементирующий состав, чем принадлежность к государственному единству. Хотя в этой книге писатели выстроены по алфавиту, независимо от языка, на котором они пишут, но характеристику их творчества естественнее и удобнее давать по языковым регионам.
Из четырех ответвлений наиболее значительна, богата талантами и крупными именами литература на немецком языке. Оно и понятно: на немецком, точнее, на швейцарском варианте немецкого, говорит более двух третей всего населения страны. Не менее важно, однако, и другое — богатейшие традиции виртуозов новеллы и короткого рассказа, какими были, каждый в своем роде, Готфрид Келлер, Конрад Фердинанд Мейер, Роберт Вальзер. Да и «присутствие» в литературе живых классиков, Макса Фриша и Фридриха Дюрренматта, ко многому обязывает. Фриша и Дюрренматта часто называют вместе, но это очень разные художники. С именем каждого связана особая линия драматургического и повествовательного искусства. Дюрренматт тяготеет к параболе, к броскому гротеску, к конструированию «моделей», Фриш — к самовыражению и «саморазоблачению», к принципу прямой и скрытой автобиографичности: ведь то, что знаешь о себе самом, достовернее любых предположений о других. Фриш (род. в 1911 г.) не новеллист в привычном смысле слова. Его «рассказы» — это наброски, зарисовки, этюды, прикидки; недаром они большей частью содержатся в дневниках писателя. В самой незаконченности, в отсутствии новеллистической «закругленности» заключена возможность развернуть содержание вглубь, придать ему обобщенный, универсальный смысл. Вот и рассказ о совместном автомобильном путешествии мужчины и женщины, соединившихся не столько по сердечному влечению, сколько от скуки и страха перед одиночеством, постепенно обрастает тонко подмеченными психологическими нюансами и превращается из вроде бы банального житейского фарса в трагедию человека, который заблудился в «ничейной зоне» между индивидуальной сущностью и выпавшей на его долю незавидной ролью. Путешествие заканчивается дорожной катастрофой и гибелью женщины. В том, что произошло, непосредственной вины мужчины суд не усмотрел. Но есть еще суд собственной совести, и этот суд не дает человеку покоя. Ему кажется, что женщина раздражала его и он втайне мечтал от нее избавиться. Он чувствует себя виновным хотя бы уже потому, что так и не нашел общего языка со своей спутницей. Ощущение внутренней пустоты, вины «без вины виноватого» — распространенный мотив сегодняшней швейцарской литературы. Точными, экономными штрихами Фриш воссоздает социальные обстоятельства, в которых сложились характеры его героев. Сдержанность, немногословие — приметы творческой манеры не одного только Фриша. Его пример помог утвердиться новому типу художника — скупого на слово, избегающего какого бы то ни было пафоса и публицистичности. Зная, что прямые инвективы против пороков общества часто не срабатывают, наталкиваются на равнодушие и глухоту, такой писатель заставляет прислушаться к себе по-иному — точно рассчитанным повествовательным ходом, неожиданным художественным решением. Он вопрошает, ставит под сомнение, сеет тревогу и озабоченность. Трезвый скепсис расшатывает и сминает беспочвенные иллюзии, но останавливается на рубеже, за которым начинается отчаяние. Принцип надежды — ведущий в творчестве Фриша и его последователей. Вера в человека, в то, что он выживет и сохранит себя как вид, — это
Из четырех ответвлений наиболее значительна, богата талантами и крупными именами литература на немецком языке. Оно и понятно: на немецком, точнее, на швейцарском варианте немецкого, говорит более двух третей всего населения страны. Не менее важно, однако, и другое — богатейшие традиции виртуозов новеллы и короткого рассказа, какими были, каждый в своем роде, Готфрид Келлер, Конрад Фердинанд Мейер, Роберт Вальзер. Да и «присутствие» в литературе живых классиков, Макса Фриша и Фридриха Дюрренматта, ко многому обязывает. Фриша и Дюрренматта часто называют вместе, но это очень разные художники. С именем каждого связана особая линия драматургического и повествовательного искусства. Дюрренматт тяготеет к параболе, к броскому гротеску, к конструированию «моделей», Фриш — к самовыражению и «саморазоблачению», к принципу прямой и скрытой автобиографичности: ведь то, что знаешь о себе самом, достовернее любых предположений о других. Фриш (род. в 1911 г.) не новеллист в привычном смысле слова. Его «рассказы» — это наброски, зарисовки, этюды, прикидки; недаром они большей частью содержатся в дневниках писателя. В самой незаконченности, в отсутствии новеллистической «закругленности» заключена возможность развернуть содержание вглубь, придать ему обобщенный, универсальный смысл. Вот и рассказ о совместном автомобильном путешествии мужчины и женщины, соединившихся не столько по сердечному влечению, сколько от скуки и страха перед одиночеством, постепенно обрастает тонко подмеченными психологическими нюансами и превращается из вроде бы банального житейского фарса в трагедию человека, который заблудился в «ничейной зоне» между индивидуальной сущностью и выпавшей на его долю незавидной ролью. Путешествие заканчивается дорожной катастрофой и гибелью женщины. В том, что произошло, непосредственной вины мужчины суд не усмотрел. Но есть еще суд собственной совести, и этот суд не дает человеку покоя. Ему кажется, что женщина раздражала его и он втайне мечтал от нее избавиться. Он чувствует себя виновным хотя бы уже потому, что так и не нашел общего языка со своей спутницей. Ощущение внутренней пустоты, вины «без вины виноватого» — распространенный мотив сегодняшней швейцарской литературы. Точными, экономными штрихами Фриш воссоздает социальные обстоятельства, в которых сложились характеры его героев. Сдержанность, немногословие — приметы творческой манеры не одного только Фриша. Его пример помог утвердиться новому типу художника — скупого на слово, избегающего какого бы то ни было пафоса и публицистичности. Зная, что прямые инвективы против пороков общества часто не срабатывают, наталкиваются на равнодушие и глухоту, такой писатель заставляет прислушаться к себе по-иному — точно рассчитанным повествовательным ходом, неожиданным художественным решением. Он вопрошает, ставит под сомнение, сеет тревогу и озабоченность. Трезвый скепсис расшатывает и сминает беспочвенные иллюзии, но останавливается на рубеже, за которым начинается отчаяние. Принцип надежды — ведущий в творчестве Фриша и его последователей. Вера в человека, в то, что он выживет и сохранит себя как вид, — это
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (167) »
Последние комментарии
21 часов 22 минут назад
1 день 2 часов назад
1 день 10 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 12 часов назад
3 дней 10 минут назад