Побратимы [Николай Дмитриевич Луговой] (fb2) читать постранично, страница - 2

нетерпением ждем рассвета, чтобы начать поиски гондол.

А рассвет уже близок. Тихо и незаметно в лес входит новый день — 12 июня 1943 года…

В смертельную схватку с немецкими оккупантами партизаны Крыма вступили в первых числах ноября 1941 года. Готовились же к ней давно. Еще до вторжения фашистских захватчиков на полуострове было создано двадцать девять партизанских отрядов, объединенных Центральным штабом и шестью районными штабами. Командующим был назначен герой Октябрьской революции и гражданской войны Алексей Васильевич Мокроусов, комиссаром — секретарь Симферопольского горкома партии Серафим Владимирович Мартынов. Партизанские районы возглавили опытные коммунисты: И. И. Пахомов (Керченский район), А. А. Сащок и М. С. Вялков (первый район), И. Г. Генов (второй район), Г. Л. Северский и В. И. Никаноров (третий район), И. М. Бортников и 3. Ф. Амелинов (четвертый район), В. В. Красников и Г. В. Василенко (пятый район). Партийное руководство партизанским движением и подпольем осуществлял областной подпольный центр, созданный сначала в Керчи во главе с И. А. Козловым, а затем в партизанском лесу во главе с П. Р. Ямпольским.

Трудным был боевой путь крымских партизан. Уже на первом этапе борьбы положение народных мстителей осложнилось непредвиденными лишениями: базы снабжения и боепитания были выданы врагу предателями и разграблены. На партизан обрушились голод и холод, не хватало боеприпасов и подрывной техники, не было медикаментов. Зажатые в небольшом районе горного Крыма, отряды подвергались частым нападениям оккупантов. Многие патриоты погибли в боях или умерли от ран и голода. И все же партизаны выстояли. Они оказали большую помощь защитникам Севастополя и советским десантникам.

В период обороны города они истребили свыше двенадцати тысяч гитлеровских солдат и офицеров, уничтожили много военной техники противника, отвлекли с фронта и надолго приковали к горам полуострова целый корпус карателей. Партизаны передавали советскому командованию разведывательные сведения о противнике, вели политическую работу среди населения и агитационную — в войсках врага.

Лето и осень 1942 года принесли новые испытания. К этому времени Керченский и Севастопольский участки фронта были ликвидированы. Партизаны и подпольщики остались единственной силой, продолжавшей вооруженную борьбу на оккупированном гитлеровцами полуострове. Связь с Большой землей и с Красной Армией затруднилась.

Гитлеровские генералы мечтали превратить Крым в спокойный тыловой район, а находившиеся там войска перебросить на фронт. Для этого требовалось, по их выражению, «окончательно оккупировать Крымский полуостров», то есть покончить с партизанами.

Летом 1942 года фашистское командование снарядило против крымских партизан большую карательную экспедицию — 20 тысяч горных стрелков, 16 полицейских батальонов и больше десятка крупных карательных отрядов, оснащенных пушками, танками, самолетами. Район базирования партизан каратели разделили на четыре участка; по каждому из них они последовательно нанесли удары силами всего карательного корпуса. В этих операциях фашисты потеряли три с половиной тысячи человек, а партизан уничтожить так и не смогли.

Выстояли народные мстители в схватках с врагами и на следующем этапе партизанской войны — зимой 1942–1943 годов. В этот, еще более тяжелый для крымских партизан период, они отразили многочисленные атаки карателей и, переживая блокаду, преодолевая голод и лишения, нанесли новые удары по врагу.

К лету 1943 года в Крыму боролось семь партизанских отрядов. Четыре из них, объединенные в Первую бригаду, действовали в Зуйских лесах. Отряды Степана Муковнина и Леонида Вихмана под общим командованием Даниила Ермакова находились в лесах Крымского заповедника, а отряд Ивана Мокроуса — в старокрымском лесном массиве…

Крымские партизаны — маленькая частица многомиллионного народа — продолжали жить и сражаться в своем партизанском доме, где постелью им служила каменистая родная земля, стенами — густой лес, крышей — неоглядное небо, а пищей — нередко горький олений мох.

…Светает. Легкий ветерок доносит медовые запахи трав и цветов крымских гор.

Всматриваюсь туда, где у серой скалы, нависшей над Вурульчой, непременно должен быть Мироныч со своей постоянной спутницей — трубкой.

Да, я не ошибся. Мироныч сидит у серого камня, дымит трубкой и задумчиво глядит в огонь костра. Комиссара нашего, Мирона Мироновича Егорова, бывшего донецкого шахтера, мы не представляем себе без трубки. На лице его всегда добродушная улыбка. А взгляд прищуренных глаз теплый, отеческий. Он произносит слова спокойно, неторопливо, как бы взвешивая и определяя их ценность.

К Миронычу подсел бригадный начштаба Николай Котельников. Совсем молодой, он уже прошел сквозь огонь боев, участвовал в феодосийском десанте. Пробился к партизанам.

— Если не помешает противник, — говорит Мироныч, — давайте сегодня устроим