Через бури [Александр Петрович Казанцев] (fb2) читать постранично, страница - 2

детьми… Немедленно? Это выше сил человеческих.

— Они и дом вам там приготовили, отменнейший, — вставил Ахмед, — быстро ехать требуют.

— Быстро только тараканы бегают. Вот мы с ними скачки устроим. Гонки на отставание. Есть у велосипедистов такая езда.

Перед тем как уйти с Ахмедом в контору, Петр Григорьевич сказал:

— Вечером едем на дачу. Там нам кое-что из Шотландии пришло.

— Из Шотландии? — удивилась жена.

— Да, там звери, нужные нам, водятся.

— Ты все шутишь. А что в посылке?

— А вот это, Магдуся, секрет. — И он пошел догонять Ахмеда.

А дети тем временем умирали от любопытства. Что там за сюрприз их ожидал на даче?.. Их мама играла на рояле грустные вещи, и даже любимый Седьмой вальс Шопена звучал у нее замедленно и печально.

Всю дорогу на дачу дети приставали к отцу, а он отшучивался:

С тем они по прибытии на дачу и легли спать. Утром, после завтрака, папа с мамой вывели их на крыльцо, выходящее во двор, и все они ахнули.

Между раздувшимся от важности индюком с покорной индюшкой, гусей, уток и кур с цыплятами стояли две крохотные, словно игрушечные, лошадки под маленькими седлами, как раз для Вити и Шурика. Мамин любимец сенбернар Гектор обнюхивал новых пришельцев, принимая их за малых жеребят.

— Какая прелесть! — не удержалась от возгласа мама.

— Эта, чур, моя! — сбежав с крыльца, крикнул Витя и вцепился в пышную гриву одной из лошадок.

Вставив ногу в стремя, он почти без помощи подоспевшего конюха Игната оказался в седле. Недаром он потом посвятил всю свою долгую жизнь спорту, став мастером спорта СССР и почетным судьей России по классической борьбе.

Шурика же папа взял на руки и осторожно усадил в седло, а Игнат вставил его ноги в стремена. Он сидел совсем как большой верхом на живой лошади. Было ему, конечно, страшно, но он был горд.

Тут папа вынул из бумажного пакета две настоящие ковбойские шляпы с загнутыми полями и водрузил их сыновьям на головы. Шурику она наползала на лоб, мешала смотреть, но Вите была впору.

— Теперь вы настоящие ковбои, будете скакать по степи, как по прериям.

— Ну что ты, Петечка, они же еще маленькие. И потом шляпы эти к их матроскам никак не подходят. Надо переодеться.

— Ну, это дело седьмое. Им сначала надо в седла врасти, как киргизятам.

— Хоть теперь-то расскажи, Петечка, откуда взялось это шотландское чудо?

— Помнишь, Магдуся, я в город Верный ездил, яблок вам привез. Встретились мы там с одним англичанином. Он тоже купцом оказался. И так он в ресторане свою Шотландию расхваливал, что заказал я ему прислать для ребят парочку коняшек, только вот за морем телушка-полушка, да рубь перевоз. Я наказал Ахмеду оплатить счет с доставкой. Отец все равно узнает. Семь бед — один ответ. Он и Гектором, присланным тебе из Швейцарии, недоволен был.

— Что же мне, сенбернара на болонку менять? — возмутилась жена. — Англичанин в ресторане с тобой, конечно, подвыпившим договаривался? Без документов?

— Купеческое слово — камень с горы. Назад не поднимется.

С детской восприимчивостью ребята довольно быстро овладели верховой ездой, разъезжая, правда, не вскачь и не в степи, а по дорожкам ухоженного сада. Свалились на землю лишь пару раз и не с такой уж большой высоты даже не ушиблись. Но с седлами они и в самом деле срослись, судя по тому, как трудно было стаскивать всадников для еды и сна. Витя с Шурой, увлеченные милыми полушными пони, забыли даже про свои «гигантские шаги» принесшие им столько радости в прошлом году, когда их под папиным присмотром установили на дачном дворе.

Тогда они увидели высокий столб, с вершины которого от вращающейся шайбы спускалось несколько веревок с мягкой петлей внизу. Просунув в нее ногу, надо было усесться в петле верхом, и держась рукой за канат, разбежаться, взлетая на натянутой веревке в воздух, выше смеющегося в стороне папы, и потом так коснуться земли словно не ты отмерял шаги, а страшный великан, ростом со столб. И при каждом взлете сердце замирало от колючего страха высоты.

Вечером измученным непривычными упражнениями детям папа, сидя у кроватей, рассказывал их любимую «Небыль». Ахмед внушил им, что в ней кроется тайна. И что вовсе это не «Небыль», а «Реникса». И что ее можно только им самим расшифровать. А он не может, потому что клятву кровью подписал. Расшифровать Ахмедову загадку удалось позже, когда у детей появилась гувернантка обучавшая их немецкому языку. Шурик почему-то решил, что черная магия имеет отношение к немцам, и спросил Лонью Ивановну, что означает тайное слово Реникса Она была очень суеверна и испугалась нечистой силы. И чтобы оградиться от нее, начертав это слово заглавным буквами — «RENIXA», прикрыла Библией. Но Шурик не отступился и сам переписал это слово, но письменными буквами, и у него