Поход на Царьград [Владимир Дмитриевич Афиногенов] (fb2) читать постранично, страница - 4

впоследствии патриарх Фотий, россы «подняли руку и против Ромейской державы». Эти слова как нельзя лучше могли бы подойти к правителям Киевского государства — правда, только в том случае, если бы мы были уверены в том, что уже в 50-е годы IX века Киев, объединивший вокруг себя ряд восточнославянских земель, мог восприниматься как центр именно русской земли. (Согласно летописному изложению событий, это произошло лишь после его завоевания князем Олегом, то есть после 882 года.)

В самом же Киеве, кажется, не сохранилось никаких воспоминаний об этом походе. Во всяком случае, летописные известия о нём целиком заимствованы из византийских хромпик. «Уведали о сём... в летописании греческом» — прямо называет свой источник летописец, а в соответствующей летописной статье дословно цитирует греческую хронику так называемого Продолжателя Георгия Амартола, существовавшую и в древнерусском переводе. Весь его рассказ составлен откровенно с византийских позиций; о нападавших русах он говорит как о «сих» (то есть «тех», «чужих»), называет их «безбожной Русью» и явно радуется их неудачам. Единственное отличие от греческого источника — появление имён Аскольда и Дира, руководителей похода; их вставил в греческий текст либо составитель «Повести временных лет», либо древнерусский переводчик «Хроники Георгия Амартола» (оба работали в XI веке). Но вот на каком основании сделал это древнерусский книжник, остаётся неясным. Опирался ли он на какие-то устные предания о походе Аскольда и Дира (или о походах отдельно Аскольда и Дира) на Царьград, бытовавшие в Киеве в его время? Или же — что кажется более вероятным — поставил их имена в текст греческого источника чисто механически, по догадке, реконструируя ход событий? Историки предлагают различные ответы на этот вопрос. Но — при существующем состоянии источников — ни один из них нс может считаться окончательным.

А между тем ясно, что от решения этого вопроса во многом зависит понимание хода всей нашей первоначальной истории. Мы уже говорили о том, что поход 860 года — поворотное, решающее событие IX века. Но с ним напрямую связано ещё одно, без всякого преувеличения выдающееся событие — так называемое первое крещение Руси, о котором нам предстоит особый разговор, но чуть ниже.

Прямые результаты похода 860 года нам известны. Историки спорят, закончился ли он успехом или неудачей русов.

Как уже вскользь отмечалось выше, русы выбрали исключительно удачное время для нападения на столицу Византийской империи. В те годы греки терпели от арабов одно поражение за другим — и на суше, и на море. Византийский флот вынужден был вести борьбу с критскими пиратами, разорявшими побережье Эгейского моря, и потому отсутствовал в Константинополе. Незадолго до нашествия русов император Михаил III во главе войска выступил в поход в Малую Азию, где продолжались ожесточённые военные действия против арабов. По свидетельству некоторых источников, в этом походе его сопровождал и новый фаворит — Василий Македонянин, будущий император Василий I, один из наиболее талантливых людей в окружении императора Михаила. Известие о нападении русского флота на столицу застало Михаила уже за пределами Империи. Здесь показания источников разнятся. Большинство византийских хроник X—XI веков (а вслед за ними и русская летопись) сообщают, что император успел вернуться в осаждённый город. Но патриарх Фотий, современник и активный участник событий, свидетельствует об обратном. В своей проповеди, произнесённой во время самой осады, патриарх горько сетовал на отсутствие императора и войска: «Где теперь царь христолюбивый? Где воинства? Где оружия, машины, военные советы и припасы? Не других ли варваров нашествие удалило... всё это?.. » И его словам, конечно, мы не можем не доверять.

Патриарх рисует картину ужасающего бедствия, обрушившегося на Империю. Падение столицы казалось почти неизбежным. Но почему же этого не произошло?

Русские летописи, основывающиеся на византийских источниках, сообщают о внезапном и сверхъестественном поражении русских — причём катастрофа была вызвана вмешательством нелюдей, но Божьей силы, покаравшей язычников. Патриарх Фотий вместе со всем народом горячо молился Богородице — покровительнице Константинополя, — «и вынесли с песнопениями божественную ризу святой Богородицы, и омочили край её в море... И внезапно настала буря с ветром, и поднялись огромные волны, и разметало корабли безбожной Руси, и прибило их к берегу; и перебили их, так что мало кто из них избежал такой беды и возвратился восвояси», читаем мы в летописи.

О заступничестве Пресвятой Богородицы и о чуде, совершенном ею, говорит и сам патриарх Фотий в своей второй проповеди, произнесённой сразу же после внезапного и необъяснимого отступления «россов» (см. текст «бесед» Фотия в приложениях к настоящему тому). Но о катастрофе, постигшей русский флот, он ничего не знает. Другие же источники, более или менее близкие по времени к описываемым