Дочь человечья, или Это я, Ольга (СИ) [Алексей Яковлевич Корепанов] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

произведения, которые мне не нравились. Часто не нравились от самого факта, что заставляли, часто - потому что детям надо читать детское, а не партийное, и не "Войну и мир". Надо было писать сочинения, которые я ненавидела. На оценку. Против воли. А мне казалось это грубым засовыванием чужих сапог в душу. Я должна была выразить чувства и мысли, которых у меня не было, но они любезно подсказывались учителем. А когда еще и "Малая земля" навязывалась в качестве произведения для чтения и анализа, то вообще нет цензурного слова.

Не думаю, что музыкальные наклонности передались мне от родителей. Хотя у мамы был хороший слух, но не очень сильный голос, а у папы хороший голос, но не очень со слухом. Он мне в детстве тоже пел, и я это очень любила.

Верхняя Салда - это был достаточно центровой город в советское время, потому что там очень мощный металлообрабатывающий завод, эвакуированный из Москвы во время войны. У нас много чего происходило всесоюзного масштаба (как шахматный турнир Остап Бендер устраивал в Васюках). Например, проводились мотогонки на льду. Прямо у нас под окном - стадион, жуткий рев мотоциклов; участники из Прибалтики, из Москвы, из Ленинграда. Было очень круто. К нам, по причине мощности завода, очень нехило захаживали звезды эстрады: цыгане никогда не обходили, это была тропочка их гастролей - была Рада Волшанинова, Петр Деметр... В общем, ДК имени Первого Мая у нас был мощным культурным центром.

Цыгане - это был один из первых моих эстетических шоков. Я безумно их люблю с тех пор, восхищаюсь их музыкой, их песнями. Помнится, тогда мне попала в руки виниловая пластинка с песнями из фильма "Табор уходит в небо", где громко названа музыка Евгения Доги, а на самом деле это обработки народных цыганских песен. Я сняла и запомнила почти все песни, все женские песни. Я их честно выслушивала, карябала русскими буквами, впрочем, у цыган нет письменности, они так и пишут русскими. Все эти "ромалэ-чавалэ", "маляркицы" я знала, пела. Кстати, пела невероятно здорово и похоже. Дома это слышали стены. Однажды шла моя подружка в гости, я в это время совершенно божественно (!) пела какую-то песню, с выкриками, со всеми "хей!", "дай-дара-дара", "ай, нанэ!". Она звонит в дверь посреди песни, я прерываюсь, а она говорит: "А, это ты поешь, а я думала, где-то дерутся..." Такой был первый отзыв о моем пении. Действительно, я тогда здорово пела, сейчас так не могу, может быть, потому, что для меня это все уже состоялось. Трудно войти в одну и ту же воду.

Еще на меня в те годы произвела огромное впечатление Алла Пугачева. Я не знаю другой певицы, которая бы так на меня повлияла. Может быть, это импритинг - то, что попало на глаза в момент пробуждения творческого сознания, то и запечатлелось, но по-моему, и без того она и вправду была единственным великим явлением, выбивавшимся из прокрустова ложа совковой эстрады. Но я не мечтала стать певицей. Это судьба, а не предмет престижа, хотя меня и дразнили в пионерлагере: "Певица! Алла Пугачева!" - с насмешкой, конечно.

Когда я решила заниматься музыкой, а это было в восьмом классе, все были против. Когда мне эта крамольная мысль пришла в голову, на меня очень основательно навалились родственники, родители, учителя, чтобы я не забивала себе голову всякими бреднями. Родители хотели, чтобы я была кем-нибудь обыкновенным. Никто меня музыке не учил. Гитару мне случайно купили родители и очень скоро об этом пожалели. Гитара была ужасная - чудовищные "дрова" производства мебельной фабрики. Из породы нструментов, на которых играть невозможно, и они вообще устарели. Это была семиструнка, с таким чудовищным расстоянием между грифом и струнами, что детскими мягкими пальчиками совершенно невозможно продавить. Мне папа переточил ее верхний порожек под шесть струн - просверлил дырочки, выточил подставку для струн. Колки надо было крутить втроем, с жутким скрипом... У меня с пальцев облезала толстенным слоем кожа, это было жуткое зрелище. Кровь если надо было брать из пальца, то брали из правой руки, а не из левой. Левая - это была жуть. Я долго пилила лады и крутила гриф. Все это безобразие дребезжало и скрипело, но я на удивление быстро начала играть и сочинять. И это оказалось крайне увлекательно.

Научилась играть я сама. Мне показали аккорды один раз, вернее, даже не показали, а я их зарисовала. Всё. Дальше сама. Причем буквально в течение нескольких дней я уже играла на трех аккордах. Мне это казалось безумно красивым. То, что называется "цыганочка", или "три блатных аккорда". Когда я в первый раз их сыграла сама, я просто не могла насытиться наслаждением, которое получала от звучания, от сочетания этих звуков. Дальше я "сняла" всего Окуджаву и всю Бичевскую, а также песни цыган.

Да, папа помог с гитарой, но был и момент, когда он в сердцах грозился ее разбить - слишком уж много я на ней играла и мало готовилась к экзаменам. Но оказалось, что мой главный экзамен был связан с музыкой...

Во