Рука мира (СИ) [Dante Maro] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

как держать оружие в руках. Даже в эту минуту я остро ощущаю прикосновение холодного металла на своей коже, чувствую легкую отдачу после совершенного выстрела, аромат дымящегося дула верного огнестрельного оружия. Мне почему-то нравились эти ощущения, я гнался за ними и старался испытывать как можно чаще. Подобные мысли уже не пугали, страх перед смертью, перед убийством затупился, воспринимался как что-то обыденное и родное.

Я сидел рядом с водителем. Это был мужчина в возрасте, которого мы все ласково называли «Васильком». Прозвище возникло из-за его удивительной любви к этому хрупкому растению, он был готов рассказывать о нем часами, раскрывая всем удивительные свойства цветка, детально вырисовывая перед слушателем каждый лепесток, каждый листик. Разумеется, вскоре ему и самому надоело об этом рассказывать, так как его перестали слушать, но его прозвище крепко закрепилось за ним и быстро стало вторым именем, о чем он ничуть не жалел. В мирное время он звался Игорем и работал сварщиком на недавно открытой фабрике. Но проработал он там недолго и через год оказался на поле боя. Но этот удивительный человек не утратил свою любовь ко всему прекрасному, не оставил ее в мирном прошлом, как это сделали многие. Василек не погрубел, не почерствел, этот мужчина остался все таким же светлым и веселым человеком. Поэтому, когда он был за рулем, все моментально забывали о военном времени, внутри транспортного средства начинала царить странная дружелюбная гармония, сразу же затихали выстрелы, появлялось невидимое солнце и начинало слепить глаза.

Третьим нашим спутником была медсестра Анюта — молоденькая девчушка лет двадцати, чуть младше меня. Ее покрытое веснушками лицо было на удивление беззаботным, краснощеким и улыбчивым, будто никакая тревога не могла пошатнуть ее жаркое сердце. С ней мы знакомы совсем немного, ее направили вместе с нашей группой в госпиталь, где, как оказалось, катастрофически не хватало медицинской помощи после очередного налета неугомонных фашистских истребителей. Но эта милая особа очень быстро смогла завоевать мужское внимание и вжиться в наш небольшой коллектив.

Остальные двое являлись ранеными солдатами, которых мы перехватили по дороге. Мы могли взять еще больше, но у нас попросту не хватило бы места, так как весь кузов был практически доверху забит ящиками с драгоценными медикаментами.

Сержант Меньшиков даже сейчас продолжал держать оружие наготове, так как боялся, что среди наших солдат могут затаиться диверсанты, которые помешают нам доставить груз в пункт назначения. Я понимал его тревогу, ведь даже сейчас, когда враг серьезно ослабел, нам необходимо держать все под контролем. Он будто чувствовал приближение опасности, отсчитывал время до какого-то события и молча ждал его, боясь поделиться своим знанием с остальными. Впервые я заметил на его стальном суровом лице легкую смесь страха и волнения. Мне казалось, что это обман зрения, но вскоре осознал, что сержант заметил опасность, которая уже окружила нас со всех сторон.

— Ложись! — это единственное, что я смог услышать до того момента, как меня оглушили выстрелы, пронзившие наш грузовик откуда-то сверху. Затем смертельные пули вновь вернулись и со свистом стали разноситься повсюду, разрезая воздух с мелодичным звуком.

Когда я смог прийти в себя, то увидел рядом с собой прелестное лицо еще совсем юной Анюты, на губах которой застыл алый ручеек крови, медленно стекающий вниз по белоснежной коже. Я понял, что она мертва, но быстрота происходящих событий не давали мне возможности переварить все эти мысли и поверить в случившееся.

Я услышал крики сержанта, его отчаянные выстрелы, но все происходило в каком-то тумане, в какой-то странной густой мгле, где все потеряло свои очертания и смысл. Реальность растворялась перед глазами, сменяясь совершенно незнакомой тьмой, куда я стал стремительно проваливаться, чувствуя, как жгучая боль разносится по всему телу, не давая возможности сделать хотя бы маленький глоток воздуха.

***

Зима в этом году выдалась холодной, слишком суровой и какой-то недружелюбной, чего не было в те далекие мирные годы. Снег казался слегка колючим и одновременно горячим, обжигал онемевшую кожу ледяными прикосновениями, царапал ее, будто пытался через созданные им ранки пробраться внутрь человеческого тела, наполнить каждую клеточку и поглотить последние капельки тепла. А тепло сейчас было намного ценнее, чем даже нетронутый паек, прячущийся где-то глубоко в кармане.

Я не мог ни о чем думать. Мое тело лишилось сил, лишилось всего того, что позволяло ему называться живым. Если вы пройдете рядом и взглянете на меня, то, наверное, решите, что я уже давно покинул этот мир. Возможно, так оно и есть. Может, я действительно уже мертв? Тогда почему чувствую биение своего еще слегка теплого юношеского сердца, которое отчаянно