Стражи Волшебного мира (ЛП) [Терри Брукс] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Когда мы вместе, какое значение имеют разговоры о магии, заклинаниях и бесконечной вражде? Никакого, важно только, что мы вместе.

Но теперь я в сомнении. Потому что, хотя мы говорили в основном общими фразами, я один раз упомянула подробности.

Я рассказала ему про Эльфийские камни.

* * *
— Афен, ты все еще там?

Она быстро подняла взгляд от дневника. Это ее дядя.

— Да, я здесь, — ответила она.

Эльфийка сунула дневник под стопку бумаг и взяла какой–то другой документ, как будто просматривала именно его. Она сделала это инстинктивно, по привычке, сознавая не только то, что ей было запрещено что–либо забирать из архива, но также что ее постоянно осматривали при входе и выходе, причем никогда нельзя было угадать, кто именно будет ее досматривать. В основном, это был стражник из Дворцовой Стражи, который дежурил на верхней площадке лестницы, но мог оказаться кто угодно. Ей нравился ее дядя и у нее сложились с ним близкие отношения, однако для большей части эльфийского сообщества она была изгоем так долго, что никогда ничего не принимала на веру.

Сверху по ступенькам начал приближаться мерцающий и тусклый свет свечи, и из темноты появился ее дядя.

— Дорогая юная леди, ты понапрасну тратишь время.

Эллич Элессдил был младшим из двух братьев, которые много лет назад являлись наследниками трона, и, по ее мнению, лучше всего подходил для того, чтобы занять его. Однако именно его старший брат, ее дедушка, стал правителем эльфов после смерти их родителей. Теперь сын ее деда, Фэдон, был назначен наследником и, поскольку сам дедушка продолжал слабеть из–за хронических заболеваний сердца и легких, по всей вероятности вскоре станет Королем. Мать Афенглу была младшей сестрой Фэдона, и ее отказ от участия в вопросах престолонаследия позволил Афенглу вполне комфортно сторониться семейных дел и государственной политики.

Однако не настолько далеко, как ей хотелось бы. Ее решение стать членом ордена друидов положило этому конец. Ее дядя присел на табурет, на который она складывала заметки, без колебаний отодвинув эти бумаги в сторону. Хотя на самом деле он был ее двоюродным дедом, Афен считала такое наименование громоздким и называла его просто дядя, выражая тем самым свою привязанность, поскольку они были очень близки. Он был высоким и худым, у него были такие же светлые волосы, как и у нее, однако уже начавшие седеть.

— Ты знаешь, скоро уже полночь. Что бы тебя здесь ни держало, это может подождать до утра.

Она улыбнулась и кивнула:

— На самом деле, меня ничего не удерживает. Я просто потеряла счет времени. Спасибо тебе, что спасаешь меня.

Он улыбнулся в ответ:

— Нашла что–нибудь интересное сегодня?

— Ничего, — спокойно солгала она. — То же самое, что и всегда. Каждое утро, я думаю, что именно в этот день я обнаружу какую–нибудь тайну о магии, какие–то зацепки о потерянных талисманах или забытых заклинаниях. Но каждую ночь я с разочарованием ложусь в свою кровать.

Он оглядел комнату, замечая книжные полки и коробки, пачки бумаг, упакованные в металлические обложки, клочки и обрывки документов, а также заметки.

— Наверное, здесь ничего нет. Скорее всего, ты просто сортируешь документы, которые, кроме тебя, никто никогда не будет читать. — Он снова взглянул на племянницу. — Я не пытаюсь тебя отговорить, только не после стольких трудов. Мне лишь кажется, что это просто пустая затея.

— Пустая затея? — повторила Аффен. Ее голубые глаза вспыхнули. — Ты считаешь, что я, возможно, провела последние триста шестьдесят четыре дня впустую?

Он успокаивающе поднял руки:

— Я просто неправильно выразился. Пожалуйста, забудь, что я сказал. Я мало понимаю в том, что ты делаешь, чтобы сомневаться в твоей работе. Я лишь забочусь о тебе.

— Ты знаешь, дядя, почему я здесь, — спокойно ответила она. — Ты знаешь важность того, чем я занимаюсь.

— Я знаю, что ты считаешь это важным. Но если ничего не обнаружится, не будет найдено никакой магии, никаких талисманов, то чего ты добьешься?

— Я стану уверенной в том, о чем ты только что сказал, — ответила она. — Я буду точно знать, что ничего не упустила. Прошло очень много времени и многое в наших хрониках было забыто или потеряно. В конце концов, мы очень древний народ.

Эллич пожал плечами, поудобнее усевшись на табурете:

— Настолько древний, что больше не являемся теми, кем были когда–то, и, вероятно, уже никогда не будем. Мы эволюционировали со времен Эпохи Волшебного мира. Мы не рассчитываем на магию, как делали когда–то — или, лучше сказать, не на те же самые виды магии. Мы теперь делим этот мир с другими, разными видами. Волшебный мир, который служил Пустоте, заключен в Запрете. Сейчас, вместо этого, мы имеем дело с людьми, народом с гораздо меньшей фантазией, и необходимости в защитной магии, которая у нас тогда была, больше не существует.

Она бросила на него взгляд: