Королевский путь [Виктория Холт] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

обратилась мыслями к Богу, моля его покровительствовать дочери во всех начинаниях.

Она перевела взгляд на лорда Джеймса Стюарта[5] — невзрачного мальчика с тяжелым взглядом невыразительных глаз, взглядом, так непохожим на выражение глаз ее дочери. Он еще оставался ребенком, но черты безмерных амбиций уже тлели в нем. Он думал даже в эту минуту, что, если бы его отец женился на его матери, тогда именно он сидел бы в королевском кресле и именитые лорды преклоняли бы перед ним колени и целовали руку.

«Всевышний! Молю тебя, защити мою дочь от черной зависти шотландцев!»

Маленькая королева терпеливо стояла, пока великие лорды подходили к ней целовать руку. Она с улыбкой поглядывала на них — на Арана, на Дугласа. Они выглядели такими доброжелательными. Вот подошел Джеймс, милый Джеймс. Он торжественно опустился на одно колено, но в следующее мгновение, когда поднял глаза и встретился взглядом с маленькой сестрой, вдруг подмигнул ей. Мария почувствовала волну нарастающего смеха, совсем не подобающего в эту минуту. Ужасно смешно, что высокий статный красавец Джеймс должен опускаться на колени перед своей маленькой сестрой. Конечно, она знала причину. Да, его мать не была королевой, но король, ее отец, был и отцом Джеймса. У Марии было еще несколько братьев и сестер, но ее расстраивало, что ее маленькие подруги — ей не сестры. Однажды она высказала сожаление, что их матери не королевы. Ведь было бы просто замечательно иметь такую большую семью.

Сейчас ее мать не хотела, чтобы она оставалась.

— Королева очень устала, — сказала она, — и уже пора укладываться спать.

А Марии так хотелось задержаться и порасспросить Джеймса об убитом кардинале.

И хотя все целовали ей руку и клялись защищать не на жизнь, а на смерть, они не хотели, чтобы она оставалась. Мария знала, что не должна проявлять недовольства. Королева не должна показывать свои чувства, и мать постоянно учила этому дочь.

Все почтительно замерли, пока она покидала зал, отправляясь к леди Флеминг, своей гувернантке.

— Наша маленькая королева не очень-то любезна сегодня со своими придворными, — с трудом преодолевая смех, произнесла Джанет Флеминг.

— Да, она не очень любезна, — парировала Мария. — Я так хотела остаться поболтать с Джеймсом. Он подмигнул мне, когда целовал руку.

— Мужчины всегда подмигивают тебе — ты ведь королева! — пытаясь подавить смех, произнесла Джанет.

Мария расхохоталась. Ей всегда было легко и весело с ней. Джанет приходилась Марии теткой. Она была очень хороша собою, хотя уже не молода, и казалось, жизнерадостности в ней было не меньше, чем в ее маленькой подопечной. Она тоже была из рода Стюартов, приходясь родной дочерью бабке Марии, а маленькая Мэри Флеминг была ее дочкой. Маленькой королеве было крайне просто уговорить Джанет позволить ей делать то, что ей хочется, и Мария очень нежно любила свою гувернантку.

— Он всего лишь мой брат, — сказала она.

— О да! И должен радоваться этому, — произнесла Джанет. — Если бы он не приходился тебе братом, то в его жесте можно было бы усмотреть оскорбление короны.

Джанет продолжала болтать, пока Мария готовилась лечь спать; это была легкая болтовня о танцах, одежде, играх, и, когда в спальню зашла ее мать, Мария, казалось, на время забыла об утренней истории с Битон.

Королева-мать отпустила всех, кто был вокруг, и Мария поняла, что та пришла отругать ее. Все-таки, это странная вещь — быть королевой — ты не можешь быть искренней на людях.

— Ты плакала сегодня, — произнесла Мария де Гиз Лотарингская. — У тебя было заплаканное лицо, когда ты появилась перед придворными.

Маленькая Мария вспомнила все, и слезы застлали ей глаза.

Бедная Битон! Она вспомнила ее отчаянные рыдания.

— Женщины в этой стране не умывают лицо перед тем, как предстать перед Двором?

— О да, maman[6], но это было такое большое горе. Оно никак не отпускало меня.

Мария де Гиз вдруг смягчилась и наклонилась поцеловать личико дочери. Мария доверчиво улыбнулась, и ее руки мгновенно обвили шею матери.

Королева-мать была взволнована. Мария вела себя слишком открыто, всегда была готова проявить свои чувства. Это была чарующая, но совершенно неуместная черта в характере девочки, вознесенной на вершину власти.

— А теперь, — строго произнесла королева-мать, — достаточно эмоций. Объясни мне причину твоих слез.

— Убит дядя Мэри Битон.

«Так она знала об этом! — подумала ее мать. — Как же сохранить в секрете от детей страшные вести? У маленькой Марии действительно был повод для слез. Кардинал Битон[7], глава римской Церкви на земле еретиков, был ей, конечно, другом. Кто же теперь защитит маленькую Марию от этих людей, рвущихся к власти?»

— Ты любила кардинала, дочь моя?

— Нет. — Мария была искренна и совершенно не задумывалась о впечатлении от собственных слов. — Я не любила его. Просто мне очень