Божественное вмешательство (СИ) [Валерий Красников] (fb2) читать постранично, страница - 3

страшно.

— Стойте! — закричал Серый. — Что происходит? — Я оглянулся и увидел бегущего к нам Сергея и, стоящую у выхода из метро Спуринию.

Мужик выпрямился, и каким то стеклянным взглядом уставился в небо. Я сбивчиво рассказал Сереге о том, что этот хмырь хотел порезать двух девчонок.

Подошла Спуриния. В ее глазах — ужас.

«Случится беда» — пробормотал кавказец и рванул куда-то. Такой развязке я был рад.

Мы провожали нашу подругу домой, и я раз пять рассказал о том, что, мол, выхожу из метро и вижу…

Я — Герой! Восторженные взгляды Спуринии. Мы идем, взявшись за руки. А Серега, вовсю расхваливает меня. Бессонное утро в мыслях о собственной крутизне: девятнадцатилетний парень не побоялся выйти против взрослого мужика!

Встречи со Спуринией превратились в привычку. Порой, даже напрягали. Я успел разглядеть в ней изъяны, чувства остыли. Сейчас мне стыдно, но тогда я просто решил уложить ее в постель. Не дала. Мы расстались.

Теперь я не романтик, поссорился с Серегой, проигрался в карты, скучаю на лекциях.

Препод бубнит: «Человек рождается в сущности, а семья и общество формирует его личность. Иногда, личность человека по отношению к сущности может трансформироваться…».

Начинаю понимать, что со мной случилось настоящее чудо: неведомая сила тогда телепортировала меня из подземелья метро к выходу таким образом, что я успел спасти девчонок. И все это произошло потому, что я желал больше всего на свете совершить что-то подобное!

Я размечтался о возможности уйти из этого мира в такой мир, где жизнь была бы другой.

Какой? Другой! Чистый воздух, леса и поля, верный конь и меч в руке. Где-то так.

После озарения на лекции по философии, каждое утро на пробежке я пытался увидеть пузырящуюся пленку и нож с пистолетом. Хотел, мечтал снова ощутить то чувство — желание.

Мне пришлось занять денег, вроде как на жизнь. Но я снова умудрился проиграться. Мне тут же заняли, но на игру. И снова выиграли. Вчера звонили и угрожали, объявили заоблачные проценты.

Сегодня утром отчаяние и страх помогли и почувствовать и увидеть. Теперь лежу связанный, абсолютно голый, избитый и грязный.

Хочу, есть и пить. Как мне плохо! Угораздило же меня попасть в Древний Рим. Шансов нет никаких. Если ты не гражданин, то — раб. Только бы не казнили. Готов служить изо всех сил. Твою мать! Как мне себя жаль.

Самозабвенно рыдаю, с надрывом, во весь голос. Правда, не долго.

Все-таки, если вспомнить философию препода, моя сущность всегда себя проявляла действием и какой-то рассудительностью.

Почти всегда я наблюдал за собой будто зритель, со стороны.

Вот и сейчас моя жалкая личность сопливила, рыдая во весь голос, а что-то во мне прагматично гонит параллельный мысленный ряд: «Не раскисай! Осмотрись! Все, что Бог не дает — все к лучшему!». Осматриваюсь.

Наверное, тут хранили продукты: пахнет зерном и еще чем-то съедобным. Сейчас амбар пуст. Заскрипели двери — ворота. Солнце ворвалось в мою темницу, сразу стало теплее.

В ярком солнечном свете появляются два вояки, типичные легионеры: в кольчугах, с прямоугольными щитами и тяжелыми пилами (множественное число от пилум — римский дротик с удлиненным наконечником) в руках. За ними мужик в белой тоге и девушка.

Пытаюсь встать на ноги. С трудом, но мне это удается. Стыдливо прикрывая причинное место ладошкой, вглядываюсь в лица вошедших. Шепчу: «Abiit, excessit, evasit, erupit (ушел, скрылся, спасся, бежал)», — вдруг вспомнив крылаток выражение от Цицерона.

Вершитель моей судьбы, тот, что в тоге, нахмурился и что-то сказал. Я интуитивно понимаю, что взболтнул ни к месту. Он видно подумал, что я беглый раб.

Легионеры бьют древками дротиков по ногам. Падаю на земляной пол. Парни грубо осматривают мое тело, наверное, в поисках клейма.

От страха во мне открывается резервуар вдохновения.

Я вспоминаю несколько цитат на латыни и, выбрав подходящую, кричу, что есть мочи: «Ad cogitandum et agendum homo natus est (для мысли и действия рожден человек)», — легионеры докладывают, что мол, клейма нет. А мужик, оценив мой спич, присаживается рядом и бесцеремонно осматривает мои руки.

Что-то говорит, я понимаю только — «философия». С меня снимают ремни. Рядом присаживается девушка.

Доброжелательный взгляд синих глаз, кажется, удивительно знакомым: «Спуриния?» — хриплю я и теряю сознание.

Очнулся. Похоже, вечереет.

Ощущения в общем комфортные: пока валялся в отключке, меня вымыли и одели. Лежу на деревянном ложе, одетый в белоснежную тогу и обутый в сандалии. Рядом, на маленьком стульчике сидит она, и что-то ласково щебечет.

«О чем ты говоришь? Я не понимаю ни слова!» — в отчаянии, мысленно кричу, от всей души сокрушаясь этим обстоятельством. Свет в глазах на мгновение гаснет, вижу внутренним взором пузыри на пленке и осознаю, что все понимаю.

Она говорила не со мной, а со своими Богами. Сейчас она просит у Богини Туран (Этрусское